.
Эта сценка напоминала возвращение в автобусе из летнего лагеря: листок и перо переходили из рук в руки. Приветствую, люблю, обнимаю, крепко целую, сердечки и прочие глупости.
Однако вот незадача — и в этом был виноват не наш Старик, а исключительно май 68-го: мы не знали, куда его посылать, это письмо.
— По-моему, он сейчас на морских верфях в Брайтоне…
— И вовсе нет, — с усмешкой парировал Венсан, — там слишком холодно! А наш папочка нынче страдает от ревматизма! Скорее всего, он в Валенсии, с Ричардом Лоджем.
— Ты уверен? — удивленно спросила я. — В последний раз, когда я с ним говорила, он собирался в Марсель…
— …
— Ладно, — решительно объявила Лола, — я пока подержу письмо у себя в сумке, и первый из вас, кто нападет на его след, сообщит мне координаты.
Молчание.
Но Венсан взял несколько шумных аккордов, чтобы заглушить его.
В сумке…
Все наши поцелуи, все сердца… как же им будет душно и неуютно взаперти, в соседстве с ключами и чековыми книжками.
Так значит, «под булыжниками мостовой» — ровным счетом ничего нет?[54]
К счастью, рядом со мной был мой пес! Его шерсть кишела блохами, и он прилежно вылизывал свои «бубенцы».
— Чему ты улыбаешься, Гаранс? — громко спросил Симон, стараясь перекричать Венсанов блюз.
— Да ничему. Просто мне, кажется, очень повезло…
Моя сестра снова взялась за краски, мальчики пошли купаться, а я стала разглядывать своего дорогого дружка, который оживал прямо на глазах, пока я подсовывала ему кусочки хлеба с паштетом.
Хлеб он выплевывал, этот паршивец.
— Как ты его назовешь?
— Не знаю.
Именно Лола дала сигнал к отходу. Она боялась опоздать к моменту передачи детей, и мы почувствовали, что она начинает нервничать. Даже больше чем нервничать: она уже тосковала, не находила себе места, улыбалась невпопад.
Венсан вернул мне iPod, который стащил у меня много месяцев назад:
— Держи, я ведь тебе давно обещал эту подборку…
— Ой, вот спасибо! Ты записал туда все, что я люблю?
— Нет, конечно, не все. Но ты увидишь, она все равно недурна.
Мы обнялись на прощание, осыпая друг друга идиотскими шуточками, чтобы не впасть в «сантименты», и нырнули в машину. Симон переехал по мостику через крепостной ров и притормозил. Я высунулась в окошко и крикнула:
— Эй, Красавчик!
— Что?
— У меня тоже есть для тебя подарок!
— Какой?
— Ева.
— Что — Ева?
— Она приедет послезавтра автобусом из Тура.
Он подбежал к машине.
— Как ты сказала? Что это еще за шутки?
— Никакие не шутки. Мы тут ей позвонили, пока ты плавал.
