Первобытная мифология… С. 482).
Сказания древних народов – элементы, из которых складывается целостная мифология. Развитие искусства в процессе слово– и мифотворчества, порой соединяющихся вместе, ведет к ней.
Отдельные виды искусства также связаны между собой и помогают становлению друг друга. Поэзия возникла не только из словотворчества, но и, по Ницше, из подражания музыке, а трагедия – из дифирамба и хора. Существо трагедии – «видимая символизация музыки… мир грез дионисического опьянения» (Ницше Ф. Рождение трагедии… С. 112).
Гипотеза дологичности первобытного мышления хорошо объясняет первичность мистики и искусства по сравнению с мифологией, философией и другими отраслями культуры. Но по мере того как мышление становится все более логичным, искусство теряет главенствующую роль и лидирующую позицию занимает мифология. С появлением логики жизнь, конечно, не становится всецело логичной. Соответственно, мистика и искусство остаются перманентно действующими, но теперь уже в условиях наличия конкурента, развитие которого они сами подготовили.
Искусство, имея культовую основу, постепенно уходит все дальше от практики, пока не забирается в «башню из слоновой кости», в которой можно заниматься «искусством ради искусства». Однако полностью уйти в себя искусству не удастся никогда. Художника называли пророком, потому что функция его была той же, что и у пророка. Любое культурное творчество – будь то художественное, религиозное или какое‑либо еще – есть пророчество.
В отдельные моменты истории искусство в лице своих гениев вспоминает о своей некогда главенствующей роли, и поэт слышит голос: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, исполнись волею моей». В эти минуты он не принадлежит самому себе. Состояние вдохновения бросает его в иной мир, в котором творец чувствует себя как дома. Его самого тянет из мира материальной жизни на мистический простор, где все сходится воедино. Неприкаянность в этом мире порождает стремление художников, наподобие Байрона или Лермонтова, к жертвенной смерти.
Всякое истинное произведение искусства (как культуры в целом) противопоставляет себя материальному миру и таким образом обрекает себя на борьбу со средой. Коллизия «поэт и царь» проходит через всю историю. Творец сталкивается не только с властью, но и с массой, которая не понимает его не имеющих практического смысла устремлений. Эта борьба фундаментальна в человеческой истории, выражая противоречие между культурой и материальной жизнью. Положение художника в обществе обобщил Ф. Ницше: «Если же мы перенесем в область искусства обычай всенародного голосования и преобладание численного большинства и заставим художника защищать свое дело как бы перед трибуналом эстетических бездельников, то можно заранее поклясться, что он будет осужден» (Философия истории: Антология. М., 1995. С. 135).
