— Можешь ли ты исцелить сердечную тоску? — спросила Аспасия против своей воли.
— Для этого, — отвечал мавр, — нет лекарства, кроме времени.
Она прикусила свой болтливый язык. Это было больно и разозлило ее так же, как она разозлила этого неверного. Она вздернула подбородок.
— Мое имя Феофано, — сказала она, — но меня называют Аспасией.
— Но… — начал мавр.
Монах ничего не сказал.
— Да, — сказала Аспасия. — Всех нас в Городе зовут Феофано; это самое любимое имя. Та Феофано, которую ты знаешь, — царевна, моя госпожа.
— Я видел тебя с ней, — сказал монах. — Меня зовут Герберт, я из Ориньяка в Галлии. Я служу его святейшеству, а с недавних пор его величеству.
Аспасия прищурилась.
— Так это о тебе так много говорят «Маленький златоуст»!
— Не так уж и мал, — сказал он, вытянувшись во весь рост. Ростом он был невелик, но все же выше, чем она. — А что касается языка, то я не сказал бы, что он золотой, но при случае двигается быстро. Было бы полезно еще немного поточить его на логике. Ты случайно не разбираешься в логике?
Он сказал это так вкрадчиво, с такими просительно распахнутыми глазами, что она с трудом удержалась от смеха.
— Нет, в этом деле я тоже только ученица. Меня увлекает грамматика и завлекают новые слова.
— Я всегда интересуюсь новым, — сказал он, — Исмаил мог бы многому научить меня, но не хочет. Он говорит, что он плохой учитель. Это не так. Он просто забывает, что взялся обучать. Он перестает объяснять и продолжает заниматься своим делом, но если ученик не глуп, он учится, наблюдая, что делает замечательный мастер.
— Если, конечно, он знает, чему хочет обучаться, — сказал Исмаил с иронией. Он поднялся с изяществом человека, выросшего в стране, не знающей стульев, и поклонился обоим:
— Если мой брат простит меня, если госпожа позволит, я должен покинуть вас. Меня ждут там, куда не следует опаздывать.
Герберт сказал что-то приличествующее случаю. Аспасия не нашлась, что ответить. Мавр удалился с достоинством, и его уход не совсем походил на бегство.
— Бедный Исмаил, — сказал Герберт. — Он не знает, как вести себя с христианскими женщинами.
— Однако он неплохо выходит из положения, — заметила Аспасия.
Герберт улыбнулся.
— Однако ты совсем сбила его с толку. Ты его так удивила, что он говорил то, что думал. Для мавра это невероятно.
— Надеюсь, он переживет этот позор, — сказала она.
— Скорее всего, — сказал Герберт. — Я должен покаяться. Мне ваш разговор доставил удовольствие сверх всякой меры.
