* * *
Несколько недель до кончины. Батюшка сидит с двумя капельницами. Входит посетитель, целует его руку и спрашивает:
— Как Ваши дела, Геронда?
— Я становлюсь, дитя мое.
И, видя недоумение человека, добавляет:
— Я дозреваю.
За несколько дней до смерти, обращаясь к одному своему духовному сыну, он сказал:
— Если бы ты, чадо, знал, как отшлифовывают необработанного Епифания все эти страдания!
* * *
В конце жизни отец Епифаний переживал ужасные боли. Он говорил: «Если бы вы испытали лишь двадцатую часть моих страданий, то просили бы Бога, чтобы Он поскорее забрал вас». И, обращаясь к Господу, молился: «Нищ и боляй есмь аз: спасение Твое Боже, да приимет мя» (Пс. 68, 30).
* * *
В последние недели из‑за сильных болей батюшка мог лежать в своей постели только на спине. Любое другое положение лишь усиливало и без того невыносимые страдания.
— Я просил Бога о том, чтобы лежать хотя бы на боку, — сказал он нам. — Но… ответа нет. Да будет прославлено имя Его.
* * *
Духовный сын отца Епифания, врач, пытаясь найти у него вену, сказал:
— Простите, Геронда, что я причиняю Вам боль. Но я стараюсь для Вашей же пользы.
— Я это понимаю, дитя мое. Ты меня прости, что я доставляю тебе столько хлопот. Я переживаю не из‑за своих вен, а из‑за того, что ты расстраиваешься, когда долго не можешь найти мою вену.
* * *
Незадолго до смерти батюшка спросил своего духовного сына:
— Дитя мое, ты свыкся с мыслью, что я, вероятнее всего, скоро умру?
— Сам не знаю, Геронда, свыкся я с этой мыслью или нет, — ответил тот. — Знаю только, что Ваша любовь всегда будет сопутствовать нам. Если же Бог призовет Вас к Себе, то мы в своей молитве будем обращаться к Вам.
— Так поступают, дитя мое, лишь по отношению к святым.
— Геронда, однажды я спросил Вас, можно ли нам в молитве испрашивать заступничества у того, о ком мы имеем сердечное извещение, что он обрел дерзновение пред Богом. Тогда Вы мне ответили, что это возможно, но при условии, что нашему прошению будут предшествовать слова: «Если ты обрел дерзновение пред Богом».
— Да, но я не принадлежу к таким людям.
— Геронда, а вдруг…
— Я тебе сказал, что я не из их числа.
— Но, Геронда, неужели не может быть, что вдруг…
— Хорошо… Пусть будет «а вдруг…»
* * *
— Геронда, неужели Вы не боитесь смерти? — с удивлением спросил батюшку некто из его духовных чад, когда отец Епифаний за несколько дней до своей кончины отдавал ему распоряжения о своем будущем погребении (приглашениях на похороны, отпевании и т. д.), причем так спокойно, будто речь шла о ком‑то другом.
