Опыт разработки комплекса липгвокультурологинеских методик
Каждый из отмеченных подходов к языку как источнику объективной информации о ментальности носителей языка имеет право на существование и способствует расширению наших знаний и о языке, и о менталитете. Однако каждый из подходов достаточно ограничен в своих эвристических возможностях, что предопределяет необходимость поиска и иных подходов к решению поставленного вопроса.
Мы теперь знаем, что слово – не только практическое устройство передачи информации, но и инструмент мысли и аккумулятор культуры. В результате слово превращается в надежное хранилище истории, мысли и культуры народа. И хотя мысль об особом – аккумулирующем – свойстве слова возникла давно, до сих пор не решен вопрос о том, что представляет собой «культурная память» слова, каков механизм этнокультурной аккумуляции, что представляют собой «узелки памяти». Полагают, что гениальность писателя состоит в умении выбрать и соединить такие слова, в которых читатель острее всего на интуитивном уровне улавливает сущностные этнокультурные смыслы.
Однако есть все основания полагать, что этническое, ментальное как некая «тайна» в полной мере представлено на бессознательном, архетипическом уровне, а потому может быть выявлено только через языковой анализ посредством лингвокультуроведческих методик.
В книге Н.Б. Мечковской «Языки религия» [1998] есть тезис о том, что культурная информация хранится как в самом языке, т. е. в семантических системах словаря и грамматики (это как бы «библиотека значений»), так и при помощи языка, – в речи, в устных и письменных текстах, созданных на языке (это «библиотека текстов») [Мечковская 1998:30]. Уместен вопрос, как сотрудничают обе эти «библиотеки», как, скажем, страницы тургеневских романов, посвященных образам женских персонажей, сжимаются до единственного словосочетания тургеневские женщины, почему кровь с молоком — прекрасно, а молоко с кровью — отвратительно (пример акад. Л.В. Щербы).
П. Флоренский отметил особое свойство слова, которое изначально не может быть единичным и в силу этого оказывается универсальным: «…Слово и неподвижно, устойчиво и, наоборот, неопределенно, безгранично, зыблемо, хотя и зыблясь, оно не оттягивает места своего ядра. Невидимые нити могут протягиваться между словами там, где при грубом учете их значений не может быть никакой связи, от слова тянутся нежные, но цепкие щупальца, схватывающиеся с таковыми же других слов, и тогда реальности, недоступные школьной речи, оказываются захваченными этою крепкою сетью из почти незримых нитей» [Флоренский 1973: 369].
