Послы колхоза имени Калинина
На другой день в полдень Василий Степаныч вошел в избу деда Антона. Дед Антон только что надел свою лохматую шапку…
— Далеко ли, старик?
— Да нет… Тут, по двору, — ответил дед Антон. — Думаю, пока люди обедают да отдыхают, дровец старухе наколю.
— Садись, садись, Василий Степаныч! — приветливо обратилась к председателю бабушка Анна. — Садись, покури!
Василий Степаныч сел на лавку, вынул папиросу. Дед Антон, не снимая шапки, примостился рядом на уголке сундука.
— Ты, пожалуй, спрячь свои «боксы», — сказал он и вытащил из кармана большой пестрый кисет. — Вот эта покрепче будет.
После двух-трех затяжек изба наполнилась сизыми клубами и волокнами дыма, которые, долго не рассеиваясь, плыли над головой. Бабушка Анна, не любившая дыма, незаметно открыла дверь.
— Тепло сегодня, — сказала она, чтобы не смущать курильщиков. — Кабы не куры, так и жила бы нараспашку! Но — куры: чуть откроешь, они уж тут как тут, полна изба!
— Ну и самосад у тебя силен! — сказал председатель, щурясь от едкого дыма цыгарки. — Сам сушил?
— Сам! — ответил дед Антон самодовольно. — Уж так никто не высушит, будь спокоен. У плотника Акима тоже подходящий табак, но против моего — куда!
Покурив, поговорив о том о сем, председатель спросил:
— Так ты, старик, как же насчет вчерашнего думаешь?
Дед Антон вздохнул:
— Думаю, вот двор построим, а там, глядишь, все само собой и уладится…
— Эх, старик! — покачал головой Василий Степаныч. — Вот нет у тебя твердой линии! А почему? Опять повторяю: ты сам в это дело не веришь.
Дед Антон молча пустил клуб дыма.
— А вот я, старик, думаю, — продолжал председатель, — как это, думаю, олени в лесу живут? Или дикие козы. Отелится олениха, теленочек такой же, как у коровы, слабенький. А отелится иногда — еще снег в лесу. И ничего! Шустрые растут. Да куда покрепче наших телят!
— Эко ты, голова! Да ведь их природа другая, — возразил дед Антон: — дикие. Из рода в род свою силу передают. А нашей корове передать нечего, сама изнежена.
— Постой, постой! — оживился председатель. — А помнишь, у Волнухиных стельная корова в лесу заблудилась? Уж и снег выпал, а ее никак не найдут. А потом нашли, да глядь- с ней теленочек ходит. Помнишь? Так вот и не заболел же! Да еще какой бедовый был!
— Помню… — задумчиво сказал дед Антон. — Но а ведь бабы-то нам на это что скажут? Скажут — это так просто, случайность. Разве они это всерьез примут?
— Случайность? А ты книжку Штеймана прочел? Ведь он же и сам с этого начал. Вспомни, как у них до тридцать второго года было. Тоже и суставолом и воспаления. До шестидесяти процентов падеж доходил. И уж что-что не делали! Полы перестилали, известкой белили, дезинфекцией поливали… Пройдет какое-то время, а болезнь опять в телятнике, как пожар, вспыхивает. Штейман и сам не знает, что делать, прямо куда броситься не знает. Уж до того дошел — по старому примеру, начал каких поценнее телят к себе на квартиру брать, у себя в комнате растил. Ну это разве выход? Смешно! Ведь их десятки голов! Вот тут-то его одна корова и надоумила. Тоже вот так ушла из стада в морозный день да отелилась в лесу. Через неделю нашли. Ходит около леса, и теленок с ней по снежку бегает — крепенький, здоровенький. И ни разу ничем не заболел. Вот тут-то Штеймана и озарило насчет холодного воспитания.
