Пребывая в бешенстве, не придя в себя после крепкой попойки, мой родственный в этом мире дядя поднял своего высокородного племянника за шкирку, дал крепкого тумака, пару раз встряхнул как котёнка и отбросил прочь. Но всё же заступничество предполагаемой жертвы заставило большую часть взбудораженных людей приостыть. На счастье, тут к храму прибыло несколько священнослужителей, двое из которых, по всей видимости, были высокого ранга, и, вступившись за семью Битяговского, они смогли увести их с собой. Упустив семью своего недруга, старший брат царицы вспомнил о прятавшемся во Спасе парне, по его указу тот был вытащен и убит на глазах своей обливающейся слезами матери. Закончив расправу, погромщики направились грабить и бить друзей да сторонников погибших, а меня в очередной раз потащили на второй этаж княжеских палат.
– Эко окаянство браты царицыны учинили, – вздыхал дядька Ждан. – Сами в грех смертный впали, да посадских в обещники, в прямые пособники своему злодейству покрутили.
– Жди таперича царёвых приставов, а, поди, неумытны [4] явятся, на наше невеликое серебро не падки, так и на плаху взойтить мочно за убойство великокняжеских людишек, спаси Господи, – вторила ему жена.
То ли от смутных угроз, то ли от общего нервного расстройства конечности новообретённого пристанища души стала скручивать судорога, заворачивая в тугой узел всё тело несчастного царевича.
– Господи, сызнова чёрная болезнь государя крутит, – заплакала кормилица.
– Нет, иное тут, – встревожился её супруг, прижимая к себе мою бьющуюся голову. – Кликни травницу лечбу творить, пястью своей тяжеленной Михаил Фёдорович, кажись, кость головную проломил соколу нашему. Да батюшку зови, ежели приспеет, не дай бог, кончина, то до Святых Тайн бы причастил.
Готовясь к неизбежному, разум ждал броска в темноту, но хватать его гудящая чернота не торопилась. Пытаясь уберечься от кружащегося мира, я прикрыл глаза и, когда открыл, оказался там, где больше всего боялся очутиться. Окружающая меня вечная ночь была, как ни странно, совсем не безмолвна, невдалеке явственно слышался свистящий шёпот. И этот странный шёпот до изумления был похож на храп младшего брата, остававшегося в далёкой, потерянной прежней жизни.
Внезапно оживилась память, полностью заполняя сознание образами из прошлого. Вспомнилось детство, большей частью проведённое в селе под Воронежем, где наш с братом отец работал совхозным агрономом. Мать, рано оставившая нас вдвоём с братом на руках у безутешного отца и, надеюсь, ушедшая в небесный сад. Я рано начал работать, помогая отцу, потом по окончании школы пошёл учиться в медицинский техникум, находящийся в областном центре. Оттуда был призван в армию, где занимал необременительную должность фельдшера, после окончания службы, на удивление сам себе, довольно легко поступил в мединститут. Диплом достался мне уж вовсе чудом, последние курсы были посвящены чему угодно, но только не занятиям.
