Любимым лакомством Крысы были свежеиспеченные оладьи. Он накладывал их сразу по нескольку в глубокую тарелку, разрезал ножом на четыре части и выливал сверху бутылку кока-колы.
Когда я впервые попал к Крысе домой, он как раз поглощал это неаппетитное блюдо за столом, выставленным на воздух, под ласковые лучи майского солнца.
– Такая жратва хороша тем, – объяснил он мне, – что объединяет свойства еды и питья.
В обширном, густом саду собирались птицы всевозможных видов и расцветок. Они усердно клевали попкорн, в изобилии рассыпанный на лужайке.
Хочу рассказать о своей третьей подружке.
Рассказывать про людей, которых больше нет, всегда трудно. А про женщин, которые умерли в молодости, еще труднее. Они ведь навсегда остались молодыми… А мы, оставшиеся жить, стареем. Каждый год, каждый месяц и каждый день. Мне иногда кажется, что я старею каждый час. И что самое страшное, так оно и есть.
* * *
Она была отнюдь не красавица. Хотя что это за выражение: "отнюдь не красавица"? Правильнее будет сказать так: "Она не была красавицей в той мере, в какой ей подобало бы быть".
У меня есть только одна ее фотография. На обороте подписано: "август 1963 г.". Год, когда продырявили голову президенту Кеннеди. Морская дамба в каком-то дачном месте – она сидит и натянуто улыбается. Коротко постриженные волосы в стиле Джин Себерг
[10](хотя, признаться, мне эта прическа больше напоминала Аушвиц), и длинное платье в красную клетку. Во всем этом есть известная неуклюжесть, но красоты она не загораживает. Той красоты, которая пробивает сердце до самых потаенных уголков. Приоткрытые губы. Миниатюрный, слегка вздернутый нос. На широком лбу непринужденная челка, явно собственной работы. Чуть припухшие щеки, и на одной – едва заметный след от прыщика…
На фотографии ей четырнадцать. Самый красивый момент в ее жизни, уместившейся в двадцать один год. Можно только гадать, куда потом все это ушло. По какой причине, с какой целью… Я не знаю. И никто не знает.
* * *
"Я поступила в университет, чтобы получить небесное откровение", – сказала она как-то раз на полном серьезе. Дело было в четвертом часу, мы лежали голые в постели. Я поинтересовался, что это за штука – небесное откровение. "Разве это можно объяснить?" – сказала она. И чуть позже добавила: "Это спускается с неба, как крылья ангелов."
