Незадолго до этого батарея сбила один «Мессершмитт-109» и один «хейнкель».
Знакомясь далее с вахтенным журналом, писатель заносит в свой блокнот:
«14 января, после того как батарея сбила штурмовика, стремившегося на Херсонесокий аэродром, на нее набросились сразу восемь «хейнкелей». Огонь плавучей заставил их сбросить 24 бомбы, не доходя до батареи. 6 самолетов ушли в море, прижимаясь к воде, чтобы избавиться от огня батареи, и только 2 самолета прорвались к аэродрому».
Как только Соболев закрывает вахтенный журнал и поднимается из-за стола, его атакует старшина Самохвалов.
— Ну, теперь, товарищ капитан второго ранга, милости просим к нам — на батарею зенитных автоматов! — приглашает он.
— Охотно, — весело соглашается Соболев. — Следую за вами, товарищ старшина.
Мошенский и Середа деликатно ссылаются на дела, желая оставить гостя одного с моряками, ради которых он, собственно, и приехал на батарею.
К батарее зенитных автоматов сбегаются все свободные от вахты и располагаются на палубе возле пушки. Кто сидя, кто стоя, моряки окружают писателя плотным кольцом.
Соболев рассказывает об обороне Одессы и о том, что повидал в Севастополе.
Вдруг звучит боевая тревога. Соболев отходит в сторонку, вынимает блокнот, записывает время — 15.40, и делает пометку: «Самолеты проходят вне дальности огня». Разговор продолжается.
— В то время, когда вы вели бои с воздушным противником, прикрывая Херсонесокий аэродром и подходы к Севастополю, — говорит Соболев, — наши корабли высадили в районе Сухарной балки морских пехотинцев бригады Потапова.
— Мы прикрывали эти корабли, — вспоминает Михаил Бойченко.
— После пяти дней ожесточенных боев у Братского кладбища и Сухарной балки, — продолжает Соболев, — наши пехотинцы отбросили фашистов за Мекензиевы Горы.
Но на самом интересном месте снова играют боевую тревогу. Соболев не отходит от пушек, опять достает блокнот и делает пометку: «В 17.45 — вторая тревога. Немножко постреляли вслед».
Беседа продолжается, и в записной книжке Соболева появляются новые записи: «18.42 — третья тревога и через 40 м. — четвертая — обе уже со стрельбой, последняя с прожекторами…»
Василии Сихарулидзе не без юмора вспоминает, как удивился интендант в штабе, когда во время строительства плавучей батареи лейтенант Лопатко запросил пробковую крошку для изоляции переборок в кубриках. «Вы думаете продэржаться до халадов? — поинтересовался интендант. — Вас же разбомбят до них… Оптэмисты!»
