Все разрывы ложатся впереди самолетов. Расчет по новым, по своим таблицам правильный, и теперь уже остается продвигать завесу огня на себя и не давать самолетам пройти ее.
Семен видит характерные, резко отличающиеся от наших самолетов, силуэты немецких бомбардировщиков. Но в их сторону уже протягиваются огненные дорожки от носовых автоматов Косенко, Самохвалова, Тягниверенко, а спереди и сбоку разрываются снаряды, выпущенные пушками Лебедева, Бойченко, Сихарулидзе… Все гуще роятся взрывные дымки вокруг налетчиков, и строй вражеских самолетов начинает распадаться.
Вдруг один из пары «юнкерсов», шедших впереди, задирает крыло. В ту же минуту с носовой части батареи доносится торжествующий крик:
— Полундра!.. Капут фашисту!..
Потеряв управление и густо дымя, «юнкерс» падает все ниже, и вот он уже взрывает зелено-голубоватую поверхность моря своим большим, распадающимся в агонии серым телом, в последнее мгновение показав дымящийся хвост…
На месте падения «юнкерса» лишь столб воды и огня, затем море вновь становится зеленовато-голубым под лучами все еще жаркого солнца. Они пробиваются сквозь перистые облака, в которые поспешно скрываются «юнкерсы», побросав бомбы в воду.
— А, сдрейфили, асы! — злорадно отмечает Сихарулидзе. И философски заключает, свирепо жестикулируя: — Зачэм лэзите нэ в свой виноградник?..
После боя Семен чувствует огромную усталость. Он молча и растерянно улыбается, когда подходит командир орудия Лебедев и говорит:
— Как вы считаете, товарищ лейтенант, сегодня здорово наша «Коломбина» дала фрицам поворот от ворот?
«Коломбиной» Лебедев прозвал плавбатарею, и это всем понравилось. Лебедев счастливо смеется, и все его молодое, красивое лицо сияет.
— Теперь и впредь, — говорит он, — запомни, фриц: «Не тронь меня!» — и он погрозил кулаком в сторону ушедших вражеских самолетов.
Семен, как всегда после стрельб, осматривает орудия, а Лебедев делает с расчетом приборку. Но по тому, как он морщит лоб, по его отсутствующему взгляду ребята догадываются, что старшина что-то затевает.
Сменившись с вахты, Лебедев идет в кубрик, где Виктор Самохвалов со своей редколлегией выпускает внеочередной «Боевой листок».
— Витя, — говорит Лебедев, — стихи нужны?
— О чем? — щурит лукавые глаза Самохвалов.
— Про нашу «Коломбину». Как она сегодня дала фрицам прикурить, — и он протягивает листок, исписанный кривыми строчками. Самохвалов читает:
Не тронь меня, фашист проклятый,
А коль нарушишь неба тишь,
