Мы верим в работу мышц. Наша молодежь, независимо от направления обучения, занимается физическим трудом. Нам знакомы машины, но мы предпочитаем не пользоваться ими, принимая помощь только от домашних животных, лошадей и волов. В нескольких местах мы используем энергию воды для привода мельниц и лесопилок. Ради своего удовольствия мы охотимся, ловим рыбу, играем в теннис, плаваем в горном озере, заботясь о чистоте тела не меньше, чем о чистоте разума. Наши юноши женятся в возрасте двадцати одного года, девушки выходят замуж в восемнадцать. Порой рождаются ненормальные — дегенерированные дети; не буду скрывать, что такие дети исчезают. Мы едим мясо и овощи, рыбу и взращенные нами злаки. Пришло время, и наша разросшаяся колония уже не вмещается в долину, и мы должны вернуться в мир. Нам нужна лишь гарантия безопасности. Сейчас я оставлю вас одних на пятнадцать минут, а потом вернусь за ответом. Если возникнут какие-то вопросы или сомнения, я охотно отвечу на них.
И он вышел из комнаты. Один из мужчин подъехал к телефону и увидел, что провод перерезан, другой толкнул дверь — она была заперта. Стенографистка куда-то исчезла. Последовал быстрый обмен мнениями, характеризуемый раздражением и отсутствием логики. Только один из мужчин хранил молчание. Хейслер сидел так неподвижно, что сигара, зажатая между пальцами, погасла.
Когда Миллер вернулся, его засыпали десятками вопросов.
В конце концов кто-то выругался, и воцарилась тишина.
— Ну так что? — спросил Миллер.
— Дайте нам немного времени… неделю, чтобы мы могли подумать… посоветоваться…
— Нет, — отрезал Хейслер. — Дадим ответ сразу.
— Конечно, вам нужен быстрый ответ, — заметил один из заядлых его противников. — Из-за того, о чем молчат газеты.
— Ты мне за это заплатишь! — рявкнул Хейслер. — Только мерзавец мог сказать такое!
— Черт побери, Хейслер, не думай, что я тебя боюсь!
Миллер ударил кулаком по столу.
— Каков ваш ответ?
Один из мужчин поднял руку, требуя слова.
— Мы все знаем историю пешеходов: два общества, представители которых здесь находятся, не могут жить вместе. Нас двести миллионов, их всего двести. Мое мнение таково: пусть остаются в своей долине. Если этот человек их предводитель, легко представить, каковы остальные: невежды и анархисты. Неизвестно, чего еще они потребуют, если их послушать. Думаю, нужно приказать арестовать этого человека, он представляет угрозу обществу.
Это сломало лед сдержанности. Все заговорили наперебой, а когда кончили, стало ясно, что кроме Хейслера все настроены враждебно и безжалостно.
