Ее туалет поразил Тьерре. «Всегда ли она такова, или я играю здесь какую-то роль?» — подумал он. Получилось так, что она заняла оставшееся рядом с ним пустое место; через каких-нибудь пять минут он нашел способ показать ей своими замечаниями, как он ценит ее умение одеваться и какое удовольствие получает от ее утонченности. За столом было много и других гостей, явившихся засвидетельствовать свое почтение Дютертру по случаю его приезда. Было довольно шумно; взад и вперед сновали слуги, а просторная зала, обшитая деревянными панелями, давала сильный резонанс; хозяин заражал всех своим весельем, а Малютке вообще не сиделось на месте. Благодаря всему этому Тьерре вскоре удалось завязать со своей соседкой весьма оживленный разговор.
Сначала она с насмешкой приняла комплименты своему наряду:
— Как, сударь, вы обращаете внимание на наши тряпки? А мне говорили, что вы человек серьезный.
— Кто меня так оклеветал?
— Но вы согласны, что как только начинаешь заниматься нарядами, теряешь всякое право на серьезность!
— Ничуть! Серьезность серьезности рознь, и о нарядах можно сказать то же самое. Видеть в предмете туалета лишь его стоимость и великолепие — мелко; но уметь выбрать ткань, сочетание цветов, гармонию — искусство, и я объявляю вам, что вы настоящая художница.
— Ваше одобрение должно мне льстить; романисты обязаны разбираться в этом, чтобы создавать типы. Ну, а какому характеру среди ваших персонажей вы приписали бы мой наряд? Какую душу разоблачили бы мои тряпки: причудливую или глубокую, мужественную или робкую?
— Пожалуй, в ней будет всего понемногу, пикантные контрасты и роковые загадки, за разгадку которых можно было бы отдать жизнь.
— Молчи! — шепнула Эвелина обратившейся к ней Натали. — Я слушаю признание в любви. Объяснитесь получше, — повернулась она к Тьерре, — и не заводите со мной слишком литературного разговора, я девушка деревенская. Скажите просто, что я такое, о чем я думаю.
— До этого дня вы ничего не любили.
— Неправда, я любила свою лошадь.
— Ага, вы согласны — только свою лошадь?
— О, моих родителей, мою семью — это естественно…
— А больше всего вы любите самое себя?
— Но вы, кажется, оскорбляете меня, а я предпочитаю комплименты, предупреждаю вас.
— Я вам их делать не буду. У вас может быть ужасная душа, отвратительный характер!
— Ты называешь это признанием в любви? — спросила Эвелину внимательно слушавшая их разговор Натали.
Эвелина расхохоталась и посмотрела Тьерре прямо в глаза.
