— Не лгите, — перебила я художника. — Если бы знали, давно пригнали бы жену расторгнуть договор и получить у администратора деньги за неиспользованную аренду зала.
— Убирайтесь, прошу, — всхлипнул месье Лурье, поднимаясь с ящика. Прихрамывая и оглядываясь на меня, он удалился в сторону служебного помещения, где, должно быть, надеялся скрыться от неудобных вопросов.
* * *
Вечер у Колесниковых прошел как нельзя лучше. Скучный толстый Сочинский остался дома, отпустив жену одну. Место Верочкиного кавалера тут же занял Родзевич. В отличие от убогой эмигрантской нищеты дом Колесниковых являл собой выставленный напоказ рог изобилия. Генерал сумел вывезти из России огромное состояние, открыл счет в швейцарском банке, и семья его — молодая застенчивая Софья и смышленый пятилетний Федор — ни в чем не нуждалась. Роскошный дом Колесниковых притягивал к себе многих обосновавшихся в Париже русских эмигрантов, но не все туда были допущены. Цветаеву и Эфрона обычно приглашал князь Мирский, водивший дружбу с хозяином дома. Марина, пришедшая вместе с мужем и случайно увидевшая бывшего любовника, не могла не заметить, что ее Пражский рыцарь ни на шаг не отходит от Верочки. Раздосадованная Цветаева, наплевав на приличия, до которых ей и всегда то не было дела, а теперь и подавно, собрала со своей тарелки пирожные, завернула лакомство в салфетку и спрятала в сумку, чтобы отнести Муру. Все самое вкусное Марина всегда отдавала любимому сыну, частенько лишая себя обеда. Затем вышла перед гостями и прочитала посвященное Родзевичу стихотворение «Попытка ревности»:
Как живется вам с другою, Проще ведь? Удар весла!
Линией береговою. Скоро ль память отошла…
Вообще то стихи были написаны еще одной большой любви М., Марку Слониму, но теперь пришлись как нельзя более кстати. В перепосвящениях Марина не видела ничего постыдного и делала это довольно часто, тем более что влюбленности менялись столь стремительно, что адресаты, по большому счету, были и не важны. Прочитав стихи, Цветаева под недоуменное перешептывание и косые взгляды, не попрощавшись, ушла, уводя за собой мужа. С тех пор некогда любимая ею Верочка Лучкова Сочинская превратилась в имя нарицательное, квинтэссенцию всего самого пустого и пошлого, что есть в этом мире. Теперь Марина говорила провинившейся дочери: «Продолжай, Аля, в том же духе и будешь, как Сочинская!» А Верочка к тому времени уже перестала быть Сочинской. Она развелась с мужем, вернулась к отцу и, красивая, молодая, свободная, погрузилась в роман с Родзевичем. Чувствуя изменившееся отношение Цветаевой и понимая, чем вызвана эта перемена, Лучкова не упускала случая, чтобы уколоть нового поклонника. В один из томных летних вечеров, лежа на кровати в гостиничном номере Константина, она игриво заметила, легонько водя указательным пальцем по завиткам волос на его груди:
