Заметив знакомый огонек в глазах приятеля, Эфрон поздравил себя с прозорливостью, которую проявил в письме к Максу Волошину и лишний раз похвалил себя, что не уступил Марину легкомысленному другу.
— Маленький Казанова встретил очередную даму сердца и задумал ее покорить, — печально констатировал он. — Спешу вас огорчить, Родзевич. С Верочкой у вас ничего не выйдет, она слишком авантюрна и непредсказуема для банальной любовной интрижки.
Герой «Поэмы Горы» достал брегет Наполеона из кармана пиджака и, щелкнув крышкой, кинул быстрый взгляд на циферблат.
— Ну что ж, мне тоже пора идти, — заметил Родзевич, пропуская замечание Эфрона мимо ушей.
— Марина подарила свой талисман вам? — удивился Эфрон. — А мне сказала, что потеряла. Позвольте на секунду, — протянул он руку к брегету.
Забрав из рук Родзевича часы, Сергей нажал на невидимую кнопку, поддел ногтем едва заметное углубление в крышке и откинул ее верхнюю часть. Крышка брегета разделилась на две, словно разрезанный по горизонтали корж торта, который умелая хозяйка, какой никогда не была Марина, задумала смазать кремом. В полой нише лежал черный, как смоль, локон.
— Я часто крутил в руках эту вещицу и обнаружил двойную крышку, — сдавленно проговорил Эфрон. — И мне подумалось, что это мог бы быть отличный тайник. Я срезал прядь своих волос и положил в брегет, чтобы хоть так всегда быть с Мариной.
— Отличная идея с тайником, — одобрил Родзевич, забирая у приятеля часы и бесцеремонно вытряхивая волосы Эфрона на пол. — Жаль, что я не женат. Можно прятать туда записки от тайных воздыхательниц. Попробовать разве?
Константин вынул из подставки салфетку и, разорвав напополам, один из обрывков сложил и поместил между двумя частями крышки, с громким щелчком соединив их снова.
— Н да, забавно. Ну что ж, мне действительно пора, — сухо проговорил он, убирая в карман подарок Цветаевой. — Рад был повидаться.
Про Мура герой Марининого романа так и не вспомнил. Или не захотел вспомнить?
* * *
Я приехала не поздно, но, к моему немалому удивлению, выставка Франсуа Лурье уже не работала, хотя Вероника и упоминала вчера в разговоре, что она продлится два месяца. В кассах ответили, что художник сворачивает экспозицию и покидает столицу. Причину столь спешного отъезда француза назвать мне не могли, отправляли к руководству выставочного зала. И я отправилась к руководству.
— Поймите, я журналистка, специально приехала из подмосковного города, чтобы познакомить читателей нашей газеты с работами мастера, и тут такая незадача, — пыталась я разжалобить администратора, к которому пришла за разъяснениями. — Нельзя ли взять у Франсуа интервью? Если он не может со мной встретиться сам, я могла бы переговорить с Сесиль Лурье.
