Если Мортон и был удивлен изменением его позиции, то не подал вида.
— Повестка дня, — с удовольствием произнес он, — один из вопросов, которые я обязан контролировать. Она составляется в моем офисе. И я при этом присутствую. Главы отделов могут проголосовать за то, чтобы поставить предложение Кента на повестку дня более позднего собрания, но не того, что находится в процессе подготовки.
— Я так понимаю, — проронил Гросвенф, — что мистер Кент уже подал просьбу о том, чтобы занять четыре комнаты моего отдела?
Мортон кивнул. Он положил руку на бумагу, лежавшую на его столе, потом взял хронометр и задумчиво уставился на него.
— Следующее собрание состоится через два дня, а потом они будут происходить каждую неделю, если только я не стану их откладывать. Думаю, — он говорил так, будто размышлял вслух, — что мне без труда удастся отложить одно запланированное собрание на десять дней. — Он отложил хронометр и быстро поднялся. — Это даст вам для защиты двадцать два дня.
Гросвенф медленно поднялся. Он решил не обсуждать временной лимит. В данный момент он казался более чем достаточным. Но все сказанное звучало, если бы так можно было выразиться, несколько экзотически. Задолго до того, как время истечет, он должен был или вернуть себе контроль над своим отделом, или признать поражение.
Вслух он сказал:
— Есть еще один вопрос, о котором мне бы хотелось поговорить. Мне кажется, что следовало бы дать мне право на прямую связь с главами других отделов, когда мы находимся в скафандрах.
Мортон улыбнулся.
— Это произошло по недоразумению. Все будет исправлено.
Они пожали друг другу руки, и Гросвенф вышел. Когда он возвращался в свой отдел, ему казалось, что, хотя и весьма окольными путями, некзиализм обретает под собой почву.
Войдя в первую комнату, Гросвенф с удивлением обнаружил там Сидла, который стоял в сторонке и наблюдал за работой химиков. Увидев его, психолог направился к нему навстречу, покачивая головой.
— Молодой человек, — начал он, — не кажется ли вам, что это немного неэтично?
Гросвенф понял, что Сидл выяснил, что проделал он с этими людьми, и почувствовал неприятный укол совести. Однако, придав голосу самое невинное звучание, он быстро проговорил:
— Вы абсолютно правы, сэр. Я почувствовал то же самое, что почувствовали бы и вы, если бы ваш отдел был занят в обход всех существующих правил.
«Зачем он пришел? — подумал он про себя. — Неужели Кент попросил его о расследовании?» Сидл потер подбородок. Это был плотный человек с живыми искрящимися глазами.
