, Дейла Карнеги
[2] и пр. Таковы некоторые возможности, которыми располагают наши „клиенты“. Какую выгоду они из них извлекают, зависит, как уже было сказано, от их собственного решения. К счастью, процент тех, кто провел время с пользой и вышел из тюрем гораздо лучше подготовленным к роли уважаемых членов общества, обнадеживает».
«Мне весьма посчастливилось на протяжении многих лет своей тюремной карьеры тесно общаться с мистером Беннеттом, Вашим хорошим другом и нашим талантливым директором. Выдающиеся способности мистера Беннетта как руководителя, его неуклонное стремление совершенствовать этот злосчастный сегмент нашего общества стали подлинным источником вдохновения для всех нас – тех, кому выпала честь его знать и работать в его команде. Мы с немалой тревогой ожидаем того дня, когда он предпочтет воспользоваться правом на вполне заслуженный отдых. С его уходом образуется брешь, которую будет практически невозможно заполнить».
Я, пожалуй, давно не встречал столь верного описания ситуации, какое дано в вышеприведенных цитатах. Заключенные тоже люди. Нельзя попросту изолировать их от общества и считать, что они вновь начнут жить лишь после выхода на свободу. Человеческое существо невозможно выключить или включить наподобие электрической лампочки или водопроводного крана.
Мысль о мести с помощью карательных мер – худшее, что способно прийти на ум обществу. Возможно, определенным личностям это ненадолго приносит садистское удовлетворение. Надо помнить, однако, что огромная масса заключенных действительно хочет встать после освобождения на прямую дорогу. И, как ни странно, весьма немногие из них сознают, что конкретно заставило их впервые нарушить закон.
Обычному заключенному хочется стать преступником не больше, чем выпивающему – алкоголиком.
Обществу самое время признать этот факт и принять по сему поводу какие-то меры.
Попытки помочь заключенным самостоятельно реабилитироваться и предоставить им соответствующие возможности совершенно не означают, будто мы нянчимся с преступниками. Это мера, позволяющая защитить общество.
Поэтому я посвящаю книгу своему другу Престону Дж. Смиту, начальнику федеральной тюрьмы на Терминал-Айленде, штат Калифорния.
Надпись, выведенная краской на матовом стекле коридорной двери, гласила: «Кул и Лэм». Пониже красовались имена: «Б. Кул – Дональд Лэм», и единственное слово: «Вход».
В этой надписи не содержалось никакого намека на то, что Б. Кул – женщина, сто шестьдесят пять фунтов подозрительности с алчными глазками. Формами и несгибаемостью Берта Кул напоминала моток колючей проволоки, предназначенный для отгрузки с фабрики за счет поставщика.
