— Вам не следует превышать суточную дозу в восемь пилюль, сэр.
Я отвинчиваю колпачок и отправляю в рот сразу три. Как же мне хочется унять дрожь в руках. Мои мышцы слишком напряжены. Натянуты как струна.
Я не жду, пока таблетки рассосутся, а разгрызаю их зубами, не обращая внимания на горечь. Жуткий металлический привкус помогает мне сосредоточиться.
— Доложите мне о Кенте.
Делалье опрокидывает чашку с кофе.
Чуть раньше я приказал прислуге выйти, так что Делалье приходится самому наводить порядок на столе. Я откидываюсь на спинку стула и смотрю в стену, мысленно подсчитывая потраченные зря минуты.
— Оставьте кофе в покое.
— Я… слушаюсь, конечно, сэр, извините…
— Прекратите.
Делалье роняет мокрые салфетки. Его руки тотчас застывают в воздухе над тарелкой.
— Докладывайте.
Я вижу, как у него дергается кадык. Он явно колеблется.
— Мы сами не знаем, сэр, — шепчет он. — Здание было почти невозможно обнаружить, тем более войти внутрь. Все входы закрыты изнутри, к тому же приржавели. Но когда мы нашли вход, — продолжает он, — когда мы нашли его, он был… Дверь разрушили. И мы понятия не имеем, как им это удалось.
Я резко подаюсь вперед.
— Что значит — разрушили?
Он качает головой.
— Все это… очень странно, сэр. Дверь просто изуродовали. Словно какой-то зверь растерзал ее когтями. В середине проема было лишь зияющее отверстие с рваными краями.
Я тотчас же встаю — слишком резко — и хватаюсь за стол, чтобы не упасть. У меня перехватывает дыхание от одной мысли о том, что могло там произойти. Помимо своей воли я с болезненным восторгом позволяю себе вспомнить ее имя, поскольку я знаю, что это ее рук дело. Она совершила нечто потрясающее, а меня не было там даже среди зрителей.
— Приготовьте транспорт, — приказываю я Делалье. — Встречаемся на плацу ровно через десять минут.
— Сэр…
Но я уже в коридоре.
Разорвана посередине. Словно неким зверем. Это верно. Для ничего не подозревающего наблюдателя это стало бы, пожалуй, единственным объяснением, хотя даже в этом случае оно не имело бы смысла. Ни один зверь на свете не смог бы прорвать толстую броневую сталь, не лишившись при этом лап.
А ведь она вовсе не зверь.
Она нежное и вместе с тем смертельно опасное создание. Доброе, застенчивое и одновременно вселяющее ужас. Она полностью потеряла контроль и понятия не имеет, на что способна. И, несмотря на то что она ненавидит меня, я не могу не восхищаться ею. Я прямо-таки очарован ее напускной наивностью и невинностью и даже завидую дару, нечаянно свалившемуся на нее. Мне так хочется стать частью ее мира, узнать все ее помыслы и чаяния, чувствовать то, что ощущает она. Это, наверное, очень тяжкое бремя.
