— А где кофе? — спрашиваю я, оглядывая стол.
Делалье роняет вилку, она с грохотом падает на тарелку. Он смотрит на меня выпученными глазами:
— Как вы сказали, сэр?
— Я хочу попробовать, — отвечаю я, левой рукой намазывая масло на тост. Бросаю на него беглый взгляд. — Вы ведь всегда говорите о кофе. Так что я подумал…
Не говоря ни слова, Делалье буквально подпрыгивает со стула. Мчится к двери.
Я беззвучно хохочу, глядя в свою тарелку.
Делалье сам вкатывает сервировочный столик с чаем и кофе и располагает его рядом с моим стулом. У него трясутся руки, когда он наливает темную жидкость в чайную чашку, ставит ее на блюдце, потом на стол и пододвигает ко мне.
Я жду, пока он наконец не усядется, и делаю маленький глоток. Это какой-то странный, нестерпимо горький напиток. Совсем не то, что я ожидал. Я мельком смотрю на него, удивленный тем, что такой человек, как Делалье, начинает день с такого крепкого напитка с отвратительным вкусом. Кажется, я начинаю его за это уважать.
— Не так уж и ужасно, — замечаю я.
Он расплывается в такой широкой и довольной улыбке, что я сомневаюсь, правильно ли он меня расслышал. Он весь светится, когда говорит:
— Я обычно добавляю сливки и сахар. Гораздо вкуснее и…
— Сахар. — Я ставлю чашку на блюдце. Сжимаю губы, скрывая улыбку. — Кладете сахар. Конечно же. Так намного вкуснее.
— Не хотите ли попробовать, сэр?
Я жестом останавливаю его и отрицательно качаю головой.
— Отзовите поисковые партии, лейтенант. Мы прекращаем дневное патрулирование и переходим на ночное, после наступления комендантского часа. Вы остаетесь на базе, — говорю я ему, — где Верховный будет отдавать приказы через своих подчиненных. Выполняйте все его распоряжения по мере их поступления. Я сам поведу группу. — Я делаю паузу. Смотрю ему в глаза. — Никаких утечек быть не должно. Ничего, что могло бы дать гражданским повод для ненужных разговоров. Вам ясно?
— Так точно, сэр, — отвечает он, забыв о кофе. — Я тотчас же отдам приказ.
— Хорошо.
Он встает.
Я киваю.
Он уходит.
С тех пор как она исчезла, я впервые чувствую какую-то надежду. Мы найдем ее. Теперь, обладая новыми сведениями и выставив целую армию против жалкой шайки бунтовщиков, кажется невозможным, что мы потерпим неудачу.
