Переговорное устройство вдруг издает пронзительный визг, так что я чуть не падаю со стула и хватаюсь за стену. Дрожь в руках не унимается, на лбу выступает испарина. Перевязанную руку нестерпимо жжет, а ноги делаются ватными. Мне приходится собрать в кулак всю свою волю, чтобы мой голос звучал обыденно, и нажимаю кнопку.
— Что такое? — недовольно спрашиваю я.
— Сэр, я хотел узнать, все ли у вас… то есть построение, сэр, если, конечно, я не перепутал время… Прошу простить, что побеспокоил…
— Бога ради, Делалье, — отвечаю я как можно более спокойным голосом, — перестаньте наконец извиняться. Уже иду.
— Слушаюсь, сэр, — говорит он. — Благодарю вас, сэр.
Я отпускаю кнопку.
Затем беру блокнот, сую его в карман и иду к двери.
Я стою на краю помоста, возвышающегося над плацем, и смотрю на тысячи лиц, глядящих на меня немигающими глазами. Это мои солдаты. Они стоят в шеренгах по одному, одетые в повседневную форму. Черные рубашки, черные брюки, черные ботинки.
Без оружия.
У каждого стиснутый кулак левой руки прижат к сердцу.
Я делаю над собой усилие, чтобы взять себя в руки и сосредоточиться, но мои мысли упорно возвращаются к лежащему в кармане блокноту. Он жжет мне кожу и манит к себе своими тайнами.
Я сам не свой.
Мои мысли опутаны словами, которые мне не принадлежат. Я делаю резкий вдох, чтобы сбросить висящую перед глазами пелену, и сжимаю и разжимаю кулак.
— Сектор 45! — обращаюсь я к застывшим солдатам, говоря прямо в сетку микрофона.
Они одновременно делают резкое движение, опустив левую руку и прижав стиснутый кулак правой к груди.
— Сегодня я решил уведомить вас о нескольких недавних событиях, — продолжаю я. — Результат одного из них вы все видите.
Я показываю на свою раненую руку. Внимательно вглядываюсь в их слишком уж бесстрастные лица.
Я вижу их подлые мысли как на ладони.
Они считают меня кем-то вроде безумного ребенка. В них нет ни уважения ко мне, ни верности. Они огорчены тем, что я стою перед ними. Они испытывают злобу и даже отвращение, оттого что моя рана оказалась не смертельной.
Но они смертельно боятся меня.
И это все, что мне требуется.
— Я был ранен, — объявляю я, — во время преследования двух перебежчиков. Рядовые Адам Кент и Кенджи Кисимото спланировали побег с целью похищения Джульетты Феррарс, недавно переведенной в Сектор 45 и представляющей для нас чрезвычайную ценность. Они обвиняются в незаконном захвате и удержании мисс Феррарс. Однако, что куда более важно, они признаны виновными в измене Оздоровлению. При обнаружении они будут немедленно уничтожены.
