, 29) она не собиралась. В санитарный надзор — потому что многие из происходивших в Городе жестокостей в отношении животных совершались с его-то как раз подачи. В Отдел покровительства животных — потому что он, прежде всего прочего, занимался врачебной, а не надзорной практикой. В общем, добиться проведения на ферме инспекции Анастасии Ильиничне не удалось: отчасти из-за особенностей законодательства, отчасти из-за собственных — Анастасии Ильиничны же — предубеждений.
Тем не менее, попыток вызнать правду и произвести перемены она не оставляла. Примерно раз в месяц на протяжении последних, как минимум, пары лет она наносила вдове визиты и требовала объясниться. Лидия Захаровна, поначалу безумно злившаяся на непрошенную гостью, постепенно привыкла к ней настолько, что уже не воспринимала ее всерьез. Анастасия Ильинична вошла для нее в образ городской сумасшедшей — хлопотно, но куда же деваться? Вот потому-то Лидия Захаровна и не ждала ничего из того, что случилось далее. Вот потому-то она и оказалась совершенно беззащитной!
Выпалив с порога свою — уже дважды повторенную нами — фразу, Анастасия Ильинична шагнула внутрь. Только тогда присутствовавшие на ферме заметили, что директриса опиралась на палку и сильно хромала. Околоточный поспешил предложить ей помощь, и Анастасия Ильинична — с благодарностью сквозь зубы — оперлась о его руку.
— Подведите меня к ней! — приказала она.
Околоточный, сам не понимая ни того, что замыслила Анастасия Ильинична, ни того, зачем он, околоточный, подчинился ее распоряжению, покорно, ведя суровую даму под руку, сделал несколько шагов вперед. Когда же до стоявшей рядом с Настей вдовы оставалось всего-то шаг или два, Анастасия Ильинична одернула околоточного, и оба они остановились.
— Я так и знала! — процедила директриса и замахнулась палкой.
Вдова рефлекторным жестом вскинула руку, но было поздно: увесистая, основательная трость с каким-то даже пронзительным в наступившей вдруг тишине свистом обрушилась на нее сверху вниз. Тишина мгновенно разорвалась отчаянным криком боли.
А дальше началось столпотворение.
Околоточный, вместо того чтобы удержать Анастасию Ильиничну от дальнейших нападений, отшатнулся.
Настя, увидев, что ее бабушка, по-прежнему прикрываясь рукой, осела на пол, сначала онемела, а затем разрыдалась в голос и бросилась на… к счастью, всё же не тело: вдова, усевшись на пятую точку, схватилась за голову. Ее правая рука болезненно подергивалась, а из-под пальцев левой струйками потекла кровь.
