Петр Васильевич промолчал.
— А мои, — продолжил, не смутившись молчанием, инспектор, — даже обувки годной не знали, даже предметы канцелярии школьной — и те за счет городской благотворительности получали[34]! Зачем же вы удивляетесь тому, что я, как только представилась такая возможность, ухватился за эту возможность и поспешил хоть чем-то себя обеспечить — себя и мою семью?
И снова Петр Васильевич промолчал. Молчали и все остальные.
— Вот вы осуждаете меня: мол, взяточник и всё такое. А много ли я брал? Скажите по совести?
На это уже не могло не последовать ответа. Лидия Захаровна дала его:
— Немного.
— Вот видите! — обрадовался инспектор.
— Но часто, — отрезала вдова, состроив уничижительную гримасу.
Услышав такое, инспектор на мгновение растерялся, но тут же перешел в атаку:
— Часто! Да кто же в этом виноват, если не вы же сами?
— Я?
— Конечно! Сколько я вынес вам предписаний — и самых подробнейших, смею напомнить? Сколько я выявил у вас нарушений, а вы — вы! — хотя бы одно из них устранили? Нет! Вместо того вы решили меня же и совратить!
— Совратить! — ахнула Лидия Захаровна.
— Что вы несете? — не выдержал Михаил Георгиевич.
— А я понимаю! — Петр Васильевич.
— Конечно! — инспектор оборотился на управляющего. — Еще бы вам не понимать! И в сливочной лавке отлично понимают!
Лидия Захаровна, явно призывая инспектора заткнуться, замахала на него руками:
— Хватит! Хватит! Хватит!
— Да отчего же? — возразил инспектор.
Он хотел добавить что-то еще, но Петр Васильевич его опередил:
— Не трудитесь: ваши разоблачения уже ни к чему. И я, и все мы уже поняли, что это Лидия Захаровна подбила вас учинить проверку в нашей лавке и у меня на ферме. В надежде, очевидно, что хотя бы так сможет потеснить нас, как конкурентов.
Вдова сжала кулаки и прошептала:
— Боже мой!
Но Петр Васильевич только улыбнулся ей:
— Да не переживайте вы так, Лидия Захаровна! Теперь-то уже зачем? Когда нашлись объяснения, а ваши обстоятельства оказались… гм… оказались… ну…
Кашлянул околоточный:
— Это всё, что вы хотели сказать?
Инспектор, к которому и были обращены слова околоточного, поспешно заговорил:
— Нет, нет, еще не всё! Я должен многое еще рассказать! Выслушайте меня! Я еще не закончил!
Околоточный посмотрел на инспектора с некоторым сомнением, но, пожав плечами, разрешил:
— Говорите!
Инспектор тут же воодушевился:
— Знаю: меня невзлюбили. Но кто? Давайте будем честными — перед самими сбою хотя бы: меня невзлюбили нечистые на руку торговцы, которых я, честно исполняя возложенные на меня обязанности, щучил и щучил, заставляя снимать с продажи негодные к употреблению продукты!
