Они существовали с начала времен. Неизменные и постоянно меняющиеся, Они висели в бурлящей пустоте, вмещающей в себя пространство и время и не имеющей ни того, ни другого, творящей и уничтожающей вселенные в непрекращающемся процессе рождения и смерти, беспрерывном цикле актов созидания и разрушения. Они находились в ничто, истоке всего сущего, и сами были им, бесконечной и вечной пустотой, снаружи и внутри нее, везде и нигде, неотделимые и все же иные, создавая и создаваясь, кипя отблесками не рожденных и умерших миров, реальностей и миражей.
Они существовали с начала времен. И, казалось, не было силы, способной изменить это существование, расстроить установившееся равновесие между созиданием и уничтожением, прервать круговорот времен, поглощающих себя для воссоздания и умирающих для жизни. Ничто не могло разорвать связь, дать перевес кому-либо из антагонистов, равных и двуединых в своем соперничестве, противоборствующих между собой и зависящих друг от друга. И все же…
И все же порядок был нарушен. Яд, неудержимая жажда разрушения, источаемая одним из Них, коснулся источника мироздания, растекся, подтачивая основы механизма, медленно, но верно проник, просочился, незамеченный, в Остальных, отравляя ненавистью и злобой, гибельной решимостью, приближая судный день окончательной битвы, не способной никому принести победы…
— Готов?
— Да, — мужчина почтительно склонился.
— Теперь вопрошу тебя три раза, и отступи сейчас, или иди до конца, дабы исполнить взятое на себя предназначение. Ты знаешь, что предыдущие, ушедшие до тебя, слились с Владыкой?
— Да.
— Ты знаешь, что то же самое может произойти с тобой?
— Да.
— Ты знаешь, во имя чего ты идешь, и решение твое свободно и добровольно?
— Да.
— Хорошо. Владыка ждет, и мы должны сделать это, должны осуществить его волю. Да пребудет с тобой Его благословение. Иди!
Стоявший на колене мужчина поднялся, развернулся, шагнул сквозь струи дождя к серебрящейся в темноте ночи дымке врат.
— Вы требуете? — Каганаша смотрел на мага с жалостью. — Вы требуете. А с чего Вы, молодой человек, решили, что Белое Братство может чего-то требовать от Девятки?
Дэлан скрипнул зубами. Пусть седина и не серебрилась у него на висках, но назвать его, проконсула Братства в столице Сардига, молодым человеком — это звучало насмешкой, почти оскорблением.
— Девятка уже официально заявляла о своей позиции, но, похоже, не все восприняли это серьезно. Или не услышали. Так вот, для тех, кто не услышал, Каганаша сложил руки домиком, — я изложу еще раз…
