В полях сверкало. Близилась гроза.
Мороз над звездочками светлыми…
Когда стою во мгле,
Душе покоя нет…
Кто-то стонет на темном кладбище…
Над горной долиной – мерцанье.
Над горной долиной – светло.
Он шел против снега во мраке…
Слава тебе, поднебесный
Радостный краткий покой…
Я забыл, что такое любовь,
И под лунным над городом светом…
Вода недвижнее стекла.
И в глубине ее светло…
И т. д.
Итак, поэтический мир Николая Рубцова буквально переполнен световыми деталями. Невозможно предположить, что это произошло случайно. Подчас стихия света нагнетается с такой интенсивностью, которая свидетельствует об осознанной воле поэта:
…Светлыми звездами нежно украшена
Тихая зимняя ночь.
Светятся тихие, светятся чудные…
…И озаряемый луною,
Светился тихо край родной.
Светился сад, светилось поле…
…Светит лампа в избе укромной,
Освещая осенний мрак…
…Меж тем рассветало.
И вдруг, озаряя ухабы,
Взлетел раскаленный,
Светящийся солнечный шар…
Светлый покой опустился с небес
И посетил мою душу!
Светлый покой, простираясь окрест,
Воды объемлет и сушу…
О, этот светлый покой-чародей!..
С другой стороны, в стихах нередки подобные же нагнетания тьмы, отсутствия света, так сказать, нуль света:
…Ночь придет – родимая окрестность,
Словно в омут, канет в темноту.
Темнота, забытость, неизвестность…
Печальная Вологда дремлет
На темной печальной земле,
И люди окраины древней
Тревожно проходят во мгле…
………………………………..
И сдержанный говор печален
На темном печальном крыльце…
……………………………………
На темном разъезде разлуки
И в темном прощальном авто…
…И, поднимаясь в гаснущей дали,
Весь ужас ночи прямо за окошком
Как будто встанет вдруг из-под земли!
И так тревожно в час перед набегом
Кромешной тьмы без жизни и следа…
…И эта ночь со слякотью и тьмою,
И горький запах слякоти и тьмы…
Но в то же время было бы совершенно неправильно видеть в этом обилии или даже засилье световой стихии результат некоего сознательного задания. Необходимо строго различать осознанный «прием» и целеустремленную, но лишенную всякой нарочитости творческую волю поэта. В целом стихия света в поэтическом мире Николая Рубцова есть порождение творческой воли, а вовсе не произвольная прихоть.
Стихия света выступает как воплощение наиболее глубокой сути рубцовской поэзии, притом как одно из основных, если не самое основное воплощение этой сути.
Уже говорилось, что поэзия Рубцова раскрывает то единство человека и мира, которое «невыразимо» на обычном языке. Стихия света как раз и является своего рода осуществлением этого единства, тем «материалом», или, если угодно, «языком», в котором свободно, органически и равноправно сливаются «голоса» мира и человеческой души.
