Он втирает гель в спину и плечи, как будто катая по коже шариковый дезодорант для подмышек. Мне пока рано пользоваться дезодорантом. А мой друг Чипс говорит, что шариковые дезодоранты для гомиков.
— Меня стошнило на вашу машину, — говорю я.
Он продолжает втирать гель.
— Что?
Трудно говорить, когда щеки так сплющены.
— На капот. Но все смыло дождем.
— Тебя стошнило на мою машину? — переспрашивает он.
Ну как маленькому по слогам ему все объяснять, что ли?
— Да, ме-ня стош-ни-ло на ва-шу ма-ши-ну. Желтую такую. У вас сигнализация выла всю ночь, вот я и захотел вас проучить. — Кажется, меня сейчас правда вырвет. Все лицо онемело.
Раздается еще один короткий «бип». Кажется, он выключил прибор. Слышу, как он ходит туда-сюда по комнате. Я чувствую себя очень уязвимым. Время от времени в поле зрения попадают его мокасины. Потом он останавливается. Я жду, пока он что-нибудь скажет, или сделает.
— Можешь садиться, Оливер. Все.
После этого доктор Эндрю был со мной очень мил. Он сказал, что я здоровый мальчик и со спиной у меня все в порядке. И подарил бесплатную подушечку на стул в форме колбасы для поддержки спины — потому что, говорит, хочет, чтобы мы теперь были друзьями.
Прежде чем войти в дом, я спрятал подушечку под рубашку. Мама ждала в прихожей, сидя на второй ступеньке.
— Как все прошло?
— Потрясающе. Я чувствую полное расслабление.
Она не до конца высушила волосы, поэтому на кончиках они кажутся темнее, чем у корней.
— Я рада. Пойдешь еще?
— Нет. Оказывается, у меня только одна малюсенькая детская травма; мы в два счета с ней рассчитались. Доктор сказал, что главная проблема в том, что я чувствую себя отрезанным от родителей. Что мы слишком мало разговариваем по душам.
Она смотрит на меня. На ней ужасная фиолетовая спортивная кофта.
— Что это у тебя под свитером? — спрашивает мама.
Я опускаю взгляд на свою грудь колесом.
— Новая подушка.
— Что?
— Чтобы лучше спать по ночам. Мне плохо спится в последнее время. И все из-за вас.
— Можно посмотреть?
— Нельзя. Я соврал. Там у меня свернутые в трубочку порножурналы.
Она прищурившись смотрит на меня.
— Что у тебя под свитером, Олли?
В такие моменты я рад, что еще не вышел из подросткового возраста. Родители как-то сказали, что я сам могу решать, ругаться или нет, — вот я и ловлю их на слове.
— Отвали! — кричу я и прорываюсь мимо нее по лестнице, перескакивая через три ступеньки. Хвала Всевышнему за мои «длинные бедренные кости».
Я вбегаю в спальню, сажусь за стол и принимаюсь писать рассказ.
