Через полчаса безропотно отмытого в тазике с разведенным «Мифом» котенка обсушили последовательно полотенцем и феном и путем общего голосования нарекли Марком (Аврелием).
Котик оказался на диво мудрым и все купальные мероприятия перенес с видом философа-стоика.
Настасья чирикала над котиком «Маркуша, кис-кис-кис» и угощала молоком.
Алеша плавился от счастья.
В шесть часов вечера в сороковую квартиру приехал Роман Владимирович со всяческими прибамбасами для безбедного кошачьего житья. Он позвонил Настасье справиться о «здоровье дорогой Софья Тихоновны» – вот лукавец! – узнал о прибавлении в семействе и, разумеется, не удержался. Объехал все окрестные звериные лавки и понавез добра: игрушечных мышей и пышный круглый коврик, магнитную расческу и столбик для точения когтей, исполненный под пальму с плюшевыми листьями и ананасом на веревочке, уютный кошкин домик и килограммов пять разнообразного деликатесного корма…
Марку (Аврелию) показалось, что он попал в кошачий рай.
Только уж очень переполненный сюсюкающими двуногими…
Остаток вечера Маркуша провел под шкафом, куда удалось подсунуть ему круглый коврик в форме пирога-ватрушки.
Во вторник Настенька уехала в Пермь.
Но обещала вернуться уже навсегда.
В пятницу утром участкового Бубенцова вызвали на труп в сороковой квартире.
Утром в половине девятого Надежда Прохоровна Губкина вышла из своей комнаты и повернула к туалету.
Старинное зеркало в углу отразило не только ее фигуру во фланелевом халате и тапочках на босу ногу, но и странный тюк с одеждой, сброшенный чуть сбоку от входной двери.
Надежда Прохоровна очень удивилась такому происшествию, оглянулась назад и увидела, что мутное зеркало не в полной точности отобразило картину: тюк имел не только человеческую форму, но и ноги, обутые в тяжелые ботинки.
Подойдя ближе, гражданка Губкина тихонько вскрикнула и, подобрав полы халата, метнулась к первоначальной цели – к туалету. От неожиданности и жути со старой дамой чуть не приключилась медвежья болезнь.
Перед дверью, как позже оказалось, запертой квартиры лежал мертвый мужчина с ножом в груди.
– Надежда Прохоровна, – спрашивал бабушку капитан Дулин, – у кого, кроме жильцов квартиры, есть ключ от входной двери?
Начальник убойного отдела болезненно морщился. Вид двух перепуганных – свидетельниц ли? – вызывал у него не то чтобы жалость, а нечто сродни мучительному состраданию.
Квартирный убой не вызывал сомнений: в замкнутом на все ключи периметре всю ночь находились только эти дамы да рыжий котик, распластавшийся по груди свидетельницы(?) Мальцевой клочком перепуганного меха.
