Что стоило ему подумать и свести воедино двоих людей у одной-единственной точки – у гаражей?!
А еще говорят, мозги от старости усыхают…
Не усыхают! Крепче становятся!
А у Алеши один кисель под фуражкой полощется…
Талгат вздохнул, похлопал участкового по плечу и потопал к своей подвальной каморке, где Алия, наверное, уже плов приготовила. Или мантов навертела…
Алеша поднял голову вверх и посмотрел на темное кухонное окно сороковой квартиры.
Ну кто мог заподозрить в гражданке Губкиной такие следственные таланты?! Меньше чем за сутки связала – как носок, право слово! – все концы воедино и вывела на канистру. Расколола пышнотелую Татьяну и приволокла вместе с бутылкой в опорный пункт, пред его, Алеши, светлые очи…
А ведь на следствии молчала сирота, как зомби. Глазищами стальными хлопала и твердила: ни сном ни духом, где папа водку взял.
И про гараж ни гугу.
Темнила!! Влепить бы ей за противодействие да сокрытие… Сколько нервов начальники истрепали…
Алеша зашвырнул окурок в урну, почесал в затылке, сдвинув фуражку, и решил: не пойду. Не пойду сегодня виниться. Завтра загляну в книжный магазин, куплю Агату Кристи (детектив про мисс Марпл) и презентую бабе Наде.
У нас, конечно, не Сент-Мери-Мид, но участок тоже занимательный. И таланты повсеместно встречаются. Баба Надя свой околоток не хуже английской мисс знает, так что аналогия с книжкой будет уместна…
Надежда Прохоровна Губкина не знала, какие хвалебные мысли рождала в лейтенантской голове. Своих забот хватало. С коробкой длинного, похожего на расцветшее бревно торта «Сказка» она спешила к дому и на ходу изобретала достойные провокационные уловки, способные выманить Софью Тихоновну из затворничества и прекратить наконец (!) пытку романсами.
В пакете, что несла она в другой руке, пованивал кусочек французского сыра, ароматно пах пучок бананов и тряслась бутылка мадеры.
Наверное, приступ закрытой двери лучше начать словами:
– Ой, Софа, посмотри, какой я сыр купила! Тот иль не тот? Я вечно названия путаю…
На помощь в исследовании покупок Софья Тихоновна обычно отзывалась. Не бывала такого, чтоб не ёкнула добрая душа…
А Софья Тихоновна уже сидела в кресле. Заставила себя встать, когда ноги озябли и появились мысли о Геркулесе.
Пугливые мысли. Софье казалось, что о коте она тоскует больше, чем о сестре.
Не прыгнет котик ей на колени, не свернется клубком, согревая… Не запоет кошачьи песни…
Нет! Встань, Софья! Грех горевать о полосатом друге, когда Клавдии больше нет!
