А дядя Лев поднялся на крыльцо и произнёс речь.
— Есть пословица: «Молодо — зелено», — сказал он под конец, — но её нельзя применить к нашим детям. Я бы выразился иначе: «Не всё то зелено, что молодо». Наши пионеры показали, что в таком важном деле, как озеленение родного двора, они далеко не так зелены, как это кажется. Наоборот! Оки крепки и полны сил, как молодые деревца, которые скоро будут посажены их заботливыми руками на том самом месте, где вы сейчас стоите. И я, думаю, не ошибся, что встал у штурвала того зелёного корабля, который приведёт нас к желанной цели!
— Блестяще! — засмеялся мой отец. — Пожалуй, я впервые слышу речь, в которой так много зелени.
Все захлопали и стали хвалить дядю Льва за то, что он возглавил и организовал «бедных детей».
Жильцы окружили управдома, пожимали его руку, а о нас совсем забыли. Лишь тётя Маша о нас вспомнила и позвала к себе на чашку чая. Моя мать тоже принесла пирогов, которые испекла к приезду отца. Потом и остальные жильцы спохватились и натащили в комнату тёти Маши всякой всячины.
— Что же мне делать? Куда я уложу всё это добро? Мой столик не выдержит такой нагрузки! — всплеснула руками тётя Маша.
— Зачем же в такой чудесный день сидеть в помещении? — сказала моя мать. — Давайте пить чай за общественным столом.
Общественный стол — это самое интересное место в нашем дворе. За этим столом взрослые сражаются в домино и шахматы, а мы затаив дыхание следим за ходом боёв. Здесь обсуждаются дела взрослых, и тогда нас бесцеремонно прогоняют. Но сегодня общественный стол застелили голубой скатертью с яркими белыми розами по кайме. Скатерть такая длинная, что совсем не видно дощатых, почерневших от дождя ножек.
Стол прямо-таки ломится от лакомств. Есть даже пирожное и мороженое в вафельных трубочках. Мороженое от жары тает, и нам разрешили съесть его в первую очередь.
Больной Санька сидит у окна, закутанный в бордовое байковое одеяло, и с тоской смотрит на общественный стол. Честное слово, я бы отнёс ему полпорции мороженого, только бы он так не смотрел, но доктор запретил ему всё холодное. Вот не везёт человеку! В кои-то веки посчастливилось заболеть, и то не на пользу! Обиднее всего, что его сестрёнок Люсю и Лиду тоже усадили за стол. Они только что вернулись из лагеря, их носы и щёки облупились, и кожа с них слезает хлопьями, как кожура с молодой картошки. Именно за свой облезлый вид они и попали за стол артистов. Моя мать поглядела на них и говорит:
