И опять посыпались медицинские слова.
Тут я не выдержал и говорю:
— Я не об этом, я о деревьях.
— О деревьях? — удивилась тётя Поля.
— Да, о деревьях. Ну, например, сажали вы что-нибудь?
Мать сказала, что в детстве сажала клубнику, а тётя Поля начала вспоминать, как она посадила где-то малину и как та вся посохла.
— А помнишь, Ганя, как мы с тобой ходили по ягоды?
— Да, золотое было время! — размечталась мать. — Помнишь, какой лес за нашей деревней был?
У меня терпение лопнуло:
— Да я же не о лесе, я о деревьях!
Тётя Поля только плечами пожала.
Вот и попробуй тут поговорить! Я махнул рукой и, расстроенный, побрёл во двор, чтобы посоветоваться с Димкой.
Димку я застал во дворе. Он склонился над каким-то древесным ростком и трагическим голосом говорил:
— За что вы погубили бедное растение?
— Да, за что? — эхом откликнулся стоявший рядом Санька.
— А ведь какое бы дерево выросло! — плаксивым голосом продолжал Димка. — И сколько бы на нём созрело яблок! Вам бы не пришлось, тётя Катя, ходить на рынок и тратить деньги — Василёк сам бы срывал их и ел, сколько душа пожелает.
Тётя Катя стояла у кухонного окна, и лицо у неё было очень сердитое. Я сразу понял, в чём дело. Она только что выкупала Василька и, как обычно, выплеснула воду за окно. Я посмотрел на «бедное растение». Быть может, это и была яблоня, но, сказать по правде, её глянцевитые и жёсткие листья напоминали берёзу. Раньше мы и не замечали этого побега, но теперь дело другое. Теперь мы не могли позволить, чтобы кто-то, пусть даже наши матери, губил зелёные насаждения!
— Да это же чистая вода! Чего вы напустились?
— Дело тут не в грязи! — убеждал Димка. — Грязь — это удобрение, а вот мыло — это яд.
Тётя Маша, которая, как всегда, вязала что-то на крылечке, вмешалась в разговор, но только подлила масла в огонь.
— Что за поколение нынче пошло! — всплеснула она руками. — Яйца курицу учат!
— Да вы что, озорники, ко мне привязались? — закричала тётя Катя. — А ну, Александр, ступай поверти мне мясорубку! Нечего по улице шататься!
Она захлопнула окно — так Димка и не успел с ней толком поговорить.
На следующий день мы отправились по квартирам.
Наученные горьким опытом, мы решили действовать прямо. Но нам явно не везло, чаще всего жильцы отвечали:
«Я, в общем, не прочь. Как все, так и я».
Дело от этого не двигалось, и мы уходили ни с чем. Когда обход по квартирам кончился, мы пошли к дяде Льву за советом.
Управдом сначала усадил нас за стол, напоил чаем с бубликами и леденцами, а потом задал тот же вопрос:
