При этих словах Лариса снова взялась за пепельницу и нервно забарабанила по ней пальцами.
Аристарх вышел. И молодая женщина, наконец, свободно вздохнула, в который раз отмечая про себя, что этот мужской индивид действует на нее, как красная повязка на быка. Или — как красный, предупредительный сигнал светофора? Одним словом, раздражает…
Вообще-то появлению Аристарха Яновича Рачинского в ТАСС и в качестве журналиста, и в качестве комсомольского секретаря предшествовало немало событий. И начать, пожалуй, стоит с его появления на свет.
Здесь, пожалуй, следовало бы совершить небольшой экскурс в весьма бурные и печальные события начала двадцатого века. В числе прочего, упомянув и польско-советскую войну 1919-21 годов, которую называют еще и польско-большевистской — события, о которых до сих пор спорят историки с обеих сторон, замешанных в этом конфликте.
Нам же интересно будет проследить конкретную судьбу некоего Аристарха Вацлавича Рачинского, являвшегося в то смутное время поручиком 5-ой польской дивизии, сдавшейся в плен в Красноярске. А также судьбу польки Гражины Мазур, отправившейся на поиски своего жениха вместе с его младшим братом — Ежи Рачинским.
Наверное, об этом рискованном путешествии из Польши в далекую и холодную Сибирь с бочоночком меда, сушеной ягодой малиной и многокилограммовым шматом копченого окорока, можно было бы написать свою историю. Наверное… Мы лишь здесь заметим, что поиски увенчались успехом. Невеста и брат поручика прибыли в Красноярск, когда там свирепствовала эпидемия тифа. Они разыскали Аристарха в одном из тифозных бараков в горячечном бреду.
Приплюсовав к фамильным серьгам и кольцу семейства Мазур приличный кусок окорока, чтобы уговорить конвой позволить забрать умирающего, невеста и брат перевезли Аристарха на съемную квартиру, где и выходили его. Своей любовью, заботой, медом с малиной и наваристым калорийным супом всё из того же копченого окорока…
Потом наступил момент, когда от тифа слегла хрупкая и нежная Гражина. Самым стойким оказался Ежи, которому досталось больше всех и который не смог выехать на Родину, пока не началась репатриация поляков в 1922 году.
К этому времени Аристарх и Гражина были уже обвенчаны католическим священником, и у них был годовалый сынишка, которого они нарекли Яном. Пускаться с такой крохой в дальнюю и трудную дорогу они не хотели. К тому же, молодые супруги видели, что в стране Советов на постоянное жительство остается немало поляков. Доводы же брата Ежи, что дома, на родине, им будет лучше, не убедили. А зря. Ежи уехал к родителям в Польшу, а они остались.
