И Лариса запела, пританцовывая на столе:
Однажды морем я плыла
На пароходе раз,
Погода чудная была
Вдруг буря поднялась.
Ай-ай, в глазах туман,
Кружится голова,
Едва стою я на ногах,
Но я ведь не пьяна.
Зачарованный таким зрелищем, Михаил забыл про припев.
Лариса остановилась на миг и пригрозила ему пальцем.
Мужчина тут же подскочил и закружился вокруг стола, держа даму за руку. И они вместе запели:
Ай-ай, в глазах туман,
Кружится голова,
Едва стою я на ногах,
Но я ведь не пьяна.
— Теперь твое соло, — приказным тоном скомандовала Лариса.
Михаил остановился, чуть отдышался и запел:
Там капитан красивый был,
В каюту пригласил,
Налил шампанского вина
И выпить предложил…
И опять они вместе захороводили припев про «ай-ай туман — кружится голова».
И Михаил снова запел дальше один:
И ровно в срок родился сын,
Волны морской буян,
А кто же в этом виноват,
Конечно, капитан…
— Погоди, ты совсем меня закрутил, — сказала счастливая и глупо улыбающаяся Лариса. — Только ты один куплетик пропустил. Плесните даме еще глоточек для храбрости…
Михаил наполнил бокал, который расплескивая, Лариса выпила весь залпом. А затем запела соло:
И только выпила вина,
Немного прилегла,
И всё, что с детства берегла,
Ему я отдала.
После этих слов Лариса расстегнула уж очень надоевшую ей верхнюю деталь от комплекта белья «Кармэн» и покрутив бюстгальтер на пальце, зашпулила его, не заботясь о траектории полета и приземления. (Она потом его так и не нашла).
Женщина спрыгнула со стола, и они вместе, пританцовывая, допели песню до конца.
Умейте жить, умейте пить
И всё от жизни брать,
Ведь всё равно когда-нибудь
Придётся умирать.
Ай-ай, в глазах туман,
Кружится голова,
Едва стою я на ногах,
Но я ведь не пьяна…
И тут… И только сейчас Лариса вдруг, остановившись от совместных круговертей вокруг стола, заметила на тумбочке бокал Михаила, который он так и не выпил.
Ну, не выпил. Ну, и что? Что за трагедия?
Да, конечно, если б она была трезвой, поджала бы чуть обиженно губки. Или просто сделала вид, что не заметила. Ну, это, так сказать, при наличии условия трезвости. И оно, это условие или наличие, требовало остановиться немедленно, пока не прозвенел третий звонок. Мало ей было, что ли, предыдущих двух, которые она не услышала? Наклюкалась сама до неприличия, так зачем же непременно возжелать, чтоб и такой замечательный кавалер еще наклюкался вместе с нею?
Правду говорят: дуракам закон не писан, а если писан — то не читан, а если читан — то не так… Ох, и какая же она дура! Такую надо еще поискать! И как банально, по-бабьи до примитивности: раз не пьет, а вот ради меня, такой распрекрасной, пусть хоть разочек, да и напьется…
