Журналистка опаздывала утром в понедельник на службу на двадцать минут. И поэтому она не могла знать, что пришедшая вовремя на работу ее напарница Людмила, которая вошла почему-то в незапертый кабинет, первой обнаружила на Ларисином столе огромный букет из шикарных белых роз, в который была воткнута открытка.
Да простится ей женское любопытство, да еще и без свидетелей. Та, которая была в 45-ть «ягодка опять» бесцеремонно взяла открытку и прочитала: «ТОЙ, КОТОРАЯ НЕ ЛЮБИТ КОММУНИСТИЧЕСКИЕ ГВОЗДИКИ. Цветочное товарищество „Жорж Санд“ всегда к Вашим услугам».
Женщина быстро водрузила открытку на место, но любопытство не удовлетворила. Как раз — напротив.
Следом пришла еще одна Ларисина коллега — Ольга, женщина давно замужняя, так давно, что в ее жизни всё подернулось налетом привычности и серой дымкой однообразия. Поэтому, возможно, ее тоже очень заинтриговало, хотя и чужое, зато такое свежее и красивое напоминание о том, что у кого-то жизнь, всё же, продолжается. И не где-то там, в счастливом и неизвестном далеко, а совсем рядом, в едином с ней воздушном пространстве, очерченном границами совместного рабочего кабинета.
— Читала? — Ольга кивнула на торчащую из букета открытку.
— Ничего не понятно, — ответила Людмила.
— Подежурь, — и Ольга быстро подошла к столу коллеги, в то время, как Людмила приоткрыла дверь в коридор, простреливая своим взором пространство коридора.
— Думаешь, кто-то из наших, тассовских? — предположила Ольга, усаживаясь в свое рабочее кресло.
— Вряд ли, мы бы уже знали, — возразила Людмила. — Скорее, кто-то из посторонних. — И добавила, — вообще-то кабинет был открыт.
— Да, наверняка, уборщица забыла закрыть, сколько раз так бывало, — возразила Ольга.
— Посторонние только на вахте могли попросить передать, — не успокаивалась «ягодка опять».
— Ну, тогда беги к вахтеру, — усмехнулась Ольга.
В это время в комнату влетела, как всегда, опаздывающая Лариса.
Она быстро скинула песцовую шубку и плюхнулась в кресло. Взяла открытку и сразу поняла, кто автор. Потом понюхала розы, которые в холодном московском марте нежно напоминали о лете. И молча, с невозмутимым видом, стала просматривать бумаги. А про себя подумала: «Тоже мне конспиратор». Но по выжидающему молчанию коллег поняла, что они ни о чем не догадываются. Ну, и прекрасно. А она им ни о чем докладывать и не собирается.
Людмила крутила телефонный диск, вроде, куда-то пытаясь дозвониться и периодически заглядывая в толстый справочник. Но, видно, бабье любопытство так съедало ее изнутри, что она против своей воли, в задумчивости нечаянно и негромко проговорила вслух: «Жорж Санд, Жорж Санд»…
