Вот бы и сейчас ей так перекувыркнуться через себя, чтоб хоть на мгновение уйти от этой точки Невезения. А заодно — одиночества и всех ее прочих проблем. Да, да, перекувыркнуться через себя, чтобы сдвинуться с этого места. Хоть на секунду выскочить из этого пространства в какой-то иной, уютный мир. Уйти, ускользнуть, чтобы никогда больше не возвращаться в этот морок сплошного Невезения… Сдвинуться с этой точки хотя бы на сантиметр…
Журналистка зажмурила глаза, мысленно, усилием воли, представляя старт своего кульбита. Ее сильно качнуло. И когда она разомкнула веки, перед глазами полетели разноцветные «мошки».
«Да какой там кульбит, от силы — гимнастический мостик, — насмешливо прозвенело над ухом всё еще работающее в автономном режиме сознание, — а, может, вовсе уже и не „мостик“, а просто — истерическая дуга»…
— Как же мне плохо, — сказала Лариса вслух, — и как я есть хочу.
И она быстро направилась в столовую.
Молодая женщина была так голодна, с такой жадностью набросилась на мясо и картошку, что не сразу сообразила, что с едой было что-то не так. Или — с ней? У еды не было ни вкуса, ни запаха. А такого быть просто не могло. Здесь готовили вполне съедобно, даже вкусно.
Она судорожно поднесла чашку кофе сначала к носу, а затем отпила пару глотков. Вкус напитка она не ощутила. Но кофейный запах, заметно приглушенный, всё же почувствовала.
«Неужели это от того, что меня так тряхануло»? — кольнуло ее подозрение.
Когда Лариса уже приступила к кофе со слоенным сырным пирожком, перед ней замаячил Аристарх с подносом и спросил: «К тебе можно?»
— Садись, — кивнула журналистка.
— Ты сегодняшние новости слышала, что корреспондентский пункт ТАСС в Отаве прикрывают? — спросил комсомольский секретарь.
— Нет. Почему?
— Ну, это как в том анекдоте: «Чем отличается журналист-международник от профессионального разведчика? Ничем. И тот, и другой добывают информацию».
Лариса усмехнулась.
— Неужели так облажались наши лже-корреспонденты?
— Хорошо, хоть не арестовали. Высылают, как персон нон грата, — ответил Аристарх.
Женщина откусила аппетитный пирожок, отмечая, что по-прежнему жует «траву». Вкусовые рецепторы всё так же отказывались выполнять свою работу. Такого с ней еще никогда не было.
— Послушай, ты не знаешь, случайно, как спортсмен, что это такое, — Лариса замялась, — когда вдруг перестаешь чувствовать вкус и запах еды?
Аристарх посмотрел на нее пристально и удивленно.
— Так может случиться в момент сильного стресса, нервного истощения или болезни, но это проходит, — сказал он задумчиво, с участием глянув на коллегу. — Есть даже медицинский термин по этому поводу, но я забыл его название.
