Аристократия духа | страница 5



— Так ты всё же решил ехать в Бат? — Альберт Ренн внимательно посмотрел на Кейтона.

Энселм опомнился, и несколько секунд смотрел на собеседника, не понимая вопроса. Потом тяжело вздохнул.

— Придётся. Отец настаивает, чтобы я навестил дорогую тетушку Эмили. — Кейтон перевел дыхание. — Я вынужден поехать.

Ренн и Кейтон жили в частном доме на Холиуэлл в Оксфорде, снимая две соседние квартиры. Сейчас, в начале каникул, которые для них удлинились на одну неделю, им предстояло решить, где провести вакации.

— А ты предпочел бы Лондон?

Кейтон пожал плечами.

— Какая разница? Бат так Бат. Лондонский сезон уже заканчивается. К тому же, ты же обещал познакомить нас с очаровательными девицами, самыми красивыми невестами королевства. Это соблазнительно, — на лице Кейтона промелькнула улыбка, мертвая, тусклая и непроницаемая.

— Ты говоришь с таким презрением… — устало уронил Ренн.

— Презирать красоту? — Кейтон опустил глаза и вздохнул. — В Божественной катафатической триаде она стоит на последнем месте, Альберт, но глаз вычленяет её первой. Красоту трудно презирать, её нельзя не заметить и пренебречь ею невозможно, — особенно тому, кому в этом даре отказано.

Ренн болезненно поморщился. Кейтон часто называл себя уродом, даже бравировал этим, но по затаенному в глубине глаз страданию, Альберт понимал, что бравада скрывает боль, и не любил, когда приятель начинал говорить на эту тему.

Ренн и Кейтон друзьями не были, скорее, считались приятелями, их отношения — сыновей знатных отцов — равными не были. Кейтон признавал, что Ренн не глуп, но полагал его примитивным и неглубоким человеком, бездумно усвоившим азбучные истины, правда, изредка он замечал в Альберте нечто странное, но был столь невысокого мнения о приятеле, что не хотел утруждать себя изучением его натуры. Ренн же ценил Энселма за большой ум, восхищался его недюжинными талантами и музыкальной одарённостью, правда, его вечные ядовитые насмешки и душевная неустойчивость часто нервировали. Ренн полагал, что они — следствие душевного надлома Кейтона, больно переживавшего ущербность своей внешности, однако, по его мнению, комплексы Кейтона были мнимыми. Лицо Энселма казалось Альберту значительным и по-своему привлекательным. В нём не было слащавости и мягкости, но резкость черт лишь подчеркивала в его глазах мужественность приятеля. Он иногда высказывал это Кейтону, но тот только морщился.

Сейчас Ренн торопливо перевёл разговор на то, что могло только польстить самолюбию Энселма.