…Замок был обитаем не весь. Из расположенных огромным четырехугольником строений заняты были только три крыла. Это было место проживания герцога и тех, кто непосредственно обслуживал его особу, а также солдат его охраны. В другом крыле располагался двор наследника Гвидобальдо и его супруги, а в третьем обитали супруга герцога Элеонора и вдовствующая герцогиня Елизавета.
Герцог был взыскателен. Апартаменты его поражали великолепием: в залах возвышались колонны розового мрамора, стены были украшены росписями, под сводами на цепях висели хрустальные люстры. Из прихожей через двери, украшенные позолоченной резьбой, коридор вел в парадную спальню, где в потолочной лепнине причудливо смешивались лавровые ветви, воинские доспехи и мифологические фигуры. Приглушенный свет проникал в помещение через три высоких окна, стены были украшены гербами. Кровать с атласным балдахином стояла на возвышении, спящего герцога от нескромных взглядов скрывали портьеры, тою же тканью были обиты кресла и диваны. К спальне примыкал обширный кабинет, выходивший в уютные апартаменты, где герцог любил уединяться с друзьями. Спал герцог либо в парадной спальне, либо — куда чаще — в кабинете, где в ногах его кровати стояло специальное ложе для Песте, служившего ему ночью собеседником, чтецом и наперсником.
Вставал дон Франческо Мария около семи, принимал ванну. Покончив с туалетом, отправлялся в часовню на утреннюю мессу, затем возвращался к себе в апартаменты и завтракал. Если после завтрака у него оставалось свободное время, он тратил часы досуга на верховую езду в манеже, потом давал аудиенции должностным лицам.
Сегодня, проводив папского посланника, Франческо Мария был в дурном настроении, и встретил вошедших к нему шута и Альдобрандо Даноли мрачным взглядом. Граф не мог не заменить, что герцог по-прежнему сохранял изящество сложения, тонкие очертания умного лица и ясность больших темных глаз, но лицо его несколько обрюзгло, тонкий нос с горбинкой придавал чертам что-то жестокое, чего не было в молодости, черты стали тверже и суше, веки покраснели.
Просьбу вассала герцог выслушал молча. Он не был бессердечен, горе Даноли тронуло его. Но не смягчило. Он поднялся и отошёл к окну, и Альдобрандо сделал несколько шагов к герцогу.
— Я так понял, граф, что вам нет смысла оставаться в миру? Нет смысла жить? — Глаза дона Франческо Марии странно замерцали.
— Я объяснил моему господину причины…
Герцог устало потер лоб рукой. В нём вдруг проступило такое утомление, что сердце Альдобрандо Даноли сжалось. Он вдруг понял, что дни герцога подлинно сочтены.
