— Боже, как всё болит…
Песте тем временем снял шутовской колпак с золотыми бубенцами, обнажив жесткие чёрные волосы, рассыпавшиеся по плечам, он смотрел на самого Альдобрандо и задумчиво тёр лоб, о чём-то размышляя. Шут не сказал Соларентани ни слова, но граф вдруг отчетливо понял, что он и есть тот «приятель», что учил Флавио фехтованию. Но Чума казался абсолютно равнодушным к исходу поединка, он не глядел на Флавио, но продолжал внимательно изучать самого Даноли. Альдобрандо неожиданно невесть как постиг, что нравится этому человеку, и, хоть его самого теперь ничего не удерживало здесь, тоже не хотел уходить. Ему показалось, что он не должен разлучаться с этим человеком в чёрном, чье имя столь болезненно отдавалось в душе Даноли. Он ушел от чумы и пришел к Чуме? И, тем не менее, уходить не хотел.
Даноли поклонился придворным.
— Я граф Альдобрандо ди Даноли. Если вы в замок, господа, не будете ли вы любезны сказать, там ли герцог?
Песте бросил на него участливый взгляд чёрных глаз и кивнул. С этим человеком Альдобрандо раньше при дворе не встречался. За последние годы многое изменилось. Тут стонущий Соларентани расслышал вопрос графа.
— Герцог в замке, но у него папский викарий. Он уедет только в субботу…
Даноли поморщился. Теперь он понял, почему сенешаль и референдарий смогли безнаказанно отлучиться из дворца, но это означало, что на ближайший вечер ему придётся где-то устроиться — глупо и думать прервать визит такого гостя. Альдобрандо осведомился, в замке ли его старый друг Джанфранко Джанино, библиотекарь герцога? Увы, вздохнул Соларентани, по-прежнему потирая шею. «Он сильно болел прошлой зимой, и не поднялся».
— Вам лучше пока подождать — либо в странноприимном доме при нашем храме, но там едва ли места будут, либо гостинице, но там от клопов житья нет. Может и Чума вас к себе взять. У него-то поуютнее… — насмешливо и, как показалось Альдобрандо, несколько саркастично бросил Флавио. — Пока во дворце суета да скандал — лучше там не появляться. Герцог раздражен. Остановитесь у Песте.
Шут по-прежнему не произнёс ни слова, но снова учтиво кивнул, тем самым поддерживая приятеля и свидетельствуя, что, если и не отличается разговорчивостью, всё же вовсе не глух.
Альдобрандо Даноли был придворным и понимал, что лишних вопросов сейчас лучше не задавать, хоть и подивился словам Соларентани о скандале. Что за скандал? Но эти мысли пронеслись в голове мельком, ибо его занимало совсем другое. Альдобрандо подумал, что молчаливый герцогский шут — человек весьма непростой, а глаза его так и просто запредельны. Даноли знал дворцовую камарилью: этот человек был не оттуда. Мессир Грандони был непроницаем, кроме странного света над его лбом, минутного преломления света, Даноли ничего не видел, — и это неожиданно порадовало Альдобрандо. Значит, всё вздор. Но он тут же ощутил странный интерес к этому человеку, и снова заметил, что сам шут тоже озирает его пристально и благосклонно. Даноли вежливо обронил: «Если он не будет в тягость мессиру ди Грандони…»
