Я переспросил:
— Отец Дитрих, встретят где?
Он со вздохом потер лоб:
— Я не сказал?.. Третью ночь без сна. Встретят в Ватикане. Кардиналы Гальяниницатти и Гольдонини. Я им доверяю. В определенной степени, конечно, введут тебя в курс дела и помогут по мере своих сил. Гальяниницатти, кстати, был простым крестьянином, когда пошел в священники, а теперь один из высших и влиятельнейших кардиналов! Он самый мудрый в конклаве!
— Благодарю, — сказал я ошалело, — но… какая необходимость?
— Ты Дефендер, — напомнил он. — Дефендер Веры. В случае крайней необходимости можешь получить доступ к некоторым вещам в Ватикане, которые хранятся пуще зеницы ока. В подвалах под папским дворцом есть тщательно охраняемые склады, где хранятся наши священные реликвии.
— Реликвии? — переспросил я. — Тогда почему их не выставить на всеобщее обозрение? Это только прибавило бы церкви мощи и популярности.
Он взглянул косо.
— Сын мой, — произнес несколько сварливо, — церковь не нуждается в еще большей популярности! Но как выставить, к примеру, жезл Моисея, которым пророк распахнул море, открыв проход беглецам?.. Народ тут же начнет требовать, чтобы церковь начала проводить ручьи к их огородам!
— Это бы можно, — пробормотал я, — если бы народ продолжал работать. Но они сразу же сядут на завалинку и будут ждать, что чудеса создадут им счастливую жизнь. Понимаю. Но боюсь поверить, что мне может что-то обломиться!
— Я на это надеюсь, — ответил он уклончиво. — Если мы приняли решение дать бой Маркусу, нужно использовать все средства!
— Еще бы…
— Даже их, — сказал он горько, — может оказаться недостаточно, чтобы сломить мятежников. А уж Маркус… Потому, сын мой, отбывай немедленно.
Я помялся, спросил осторожно:
— Однако… весьма как?
Он зыркнул из-под насупленных бровей.
— Думаю, — ответил приглушенным голосом, — у тебя есть некоторые средства.
Я посмотрел по сторонам, тоже понизил голос:
— Однако как на это смотрит церковь?
— Церковь против, — ответил он ясным голосом. — Ты сам только что сказал, что если простым людям дать пользоваться чудесами, они перестанут трудиться в поте лица своего, как неспроста завещал Господь. Потому ни чудес, ни древних вещей как бы не существует. А прибегать к ним должно только в случае крайней необходимости. Самой крайней! Да и то так, чтобы простой народ не знал. Нам можно, ему нельзя.
Я вздохнул с облегчением:
— Рад, что церковь это понимает.
— Отцы церкви, — сказал он строго, — мудрецы, а не фанатики. Они знают по опыту, когда нужно проявить строгость, а когда и снисходительность. Человек слаб, и мудрая церковь именно для таких случаев выработала основополагающую формулу: «Чего делать нельзя, того делать нельзя, но если очень-очень хочется, то можно».
