Текла река, шелестели над головами листья, лениво чмокая, билась о лодку заблудившаяся волна…
— А твоя бабушка была очень красивая. Ириша, — вдруг сказал дед Назар, и Иринка, вспомнив свой вопрос о цветах там, в лодке, повернулась и примолкла, ожидая.
— Веселая была твоя бабушка. Косища — всем девчатам на зависть. А главное — умная. Остальные девчата все песнями да танцульками увлекались, а она нас, дураков, все уму-разуму учила. Я, например, только от нее и узнал, что был на свете такой писатель Тургенев. Я и тогда рыбалкой да охотой увлекался. Вот и подсунула она мне книжку «Записки охотника». А там и не про охоту вовсе. После той книжки и стал я думать о людях, о человеческой судьбе, о своей собственной жизни. А цветы, Ириша, были красные. Это бабушка твоя придумала в день Первого мая пройти по улицам с букетами из них. И не придерешься вроде, цветы ведь, а не знамена. А цвет-то наш красный, рабочий. Уразумела?
Иринка кивнула. Вот тебе и дед. Он, оказывается, революционером был. И бабушка… Иринка сползла со скамейки, придвинувшись к деду, спросила:
— А как это ее коса подвела, дедушка?
Дед Назар улыбнулся.
— Подвела, Ириша, подвела. Попало нашей Дашеньке при всем честном народе. Понимаешь, восстание у нас в мастерских готовилось. Бабушка твоя об этом знала. Переоделась она хлопцем, чтобы винтовку получить. Да косу свою спрятала плохо. А коса-то ее на весь губернский город одна такая была. Вот по косе и узнал ее отец. Странный он был человек: сам в бой рвался, а дочку свою все хотел запрятать, боялся, как бы чего с ней не случилось. Чуть с ума не сошел, когда узнал ее. Бить начал, да не как взрослую, а все по мягкому месту, по мягкому месту, точно малолетку. Опозорил девушку.
Иринка никогда не слышала этой истории от мамы, которая много рассказывала о бабушке. Мама часто вспоминала о ней, много ей писала, просила приехать, жить вместе. Бабушка отказывалась. Иринка не интересовалась, почему отказывается. А сейчас ей захотелось узнать, какая такая причина заставляет бабушку жить в городе, может быть, и интересном, но который, конечно же, скучнее Москвы.
— Дедушка Назар, — начала было Иринка, но остановилась, проводила взглядом низко летевших над рекой неярких длинноносых птиц.
— Жаркое летит, — прищелкнул языком дед Назар. — Утки. Богатый, Ириша, у нас край. В воздухе — птицы, какой хошь, в воде — рыбы, в лесу — и грибы, и ягоды, и орехи. Всю землю русскую одним нашим местом прокормить можно. А про Талнах слыхала? — Иринка не слышала, но перебивать деда не стала. — Талнах-то еще севернее нашего крап, но и тут у нас под ногами такие еще клады нетронутые лежат! Только вот рук у нас маловато. Молодежь наша доморощенная все норовит туда податься, где пошумнее, а того не уразумеет, что там человеку счастье, где он свою кровиночку в землю положил.
