С тобой товарищи | страница 5
— Ай, ну тебя, Назар, тоже вспомнил. Тому, чай, полста лет.
— Ну и что с того, что полста! Тебя и годы не берут. И коса такая же… — Дед Назар вдруг расхохотался. — А помнишь, как эта коса-краса тебя подвела?
Увидев, что бабушка сердито свела брови, приглушил смех, подмигнув Иринке, потянул из чашки чай.
На берегу, куда привел дед Назар Иринку, лежало с десяток лодок, густо промазанных смолой. Перевернутые вверх днищем, они издали походили на уснувших китов: их Иринка видела в книжке. Одна лодка качалась на воде. Когда волна ударяла и ее борт, лодка вздрагивала, приподняв корму, устремлялась за убегающей волной, но тяжелая цепь ревниво не пускала ее вперед. Дед Назар потянул цепь. Лодка послушно проскрипела носом по влажному песку.
— Садись, Ириша.
Иринка с готовностью прыгнула в лодку. Размотав со столбика цепь, дед Назар оттолкнул лодку, вмиг очутился на узеньком сиденье, завел мотор. Круто развернувшись на волне, лодка подняла от носа веер радугой блеснувших на солнце брызг. Плеснул Иринке в лицо свежий прохладный ветер, затеребил упрямый завиток у виска, колоколом приподнял короткую Иринкину юбку. Иринка хлопнула по юбке рукой, зажмурившись от солнца, от ослепительной реки, засмеялась.
— Дедушка Назар, а еще быстрей можно?
— Ишь ты… А не боишься?
Иринка помотала головой, повернулась лицом к ветру.
Город уменьшался, точно река смывала дома, деревья, острые колокольни старых недействующих церквей. Но зато вырастал лес на другом берегу. Высокие сосны с красноватыми на солнце стволами протянули друг к другу широкие лохматые лапы, сомкнулись, словно не хотели пропустить туда, в свою темную глубину, даже Иринкин взгляд. Только у самой воды легкомысленный тальник махал вслед лодке тонкими ветками. Но Иринка и не смотрела на тальник. Притихнув, глядела на сосны, слушала, что поет дед Назар. Мелодия ей показалась знакомой.
— Издалека долго, — уловила она слова.
Песня была знакома. Мама часто пела ее и всегда удивлялась:
— Ну что за прелесть, а? Послушай, Андрей. Ты не находишь, что в мелодии чувствуется перелив волны, настоящей, волжской?
— Это когда поешь ты, Лидочка — папа снимал очки и глядел на маму большими и очень близорукими глазами. — А вот если запою я…
Мама сразу же зажимала уши.
— Ой, не надо. Андрюшка! — И смеялась звонко, на всю квартиру.
У Иринки голос был, конечно, от мамы. Но сейчас она не запела — слушала деда Назара. Пел он негромко, смотрел на лес, на реку и пел. В голосе его звучала едва заметная печаль и еще что-то, что стояло за этой песней, чего Иринка не видела, а Назар даже знал.