Фабиан прервал ее. Он встал и поклонился.
— Я бесконечно сожалею, что должен покинуть дам. Но у меня столько неотложных дел…
Он быстро пошел по коридору. До его ушей донесся звонкий смех Клотильды.
IV
Фабиан торопливо вышел из дому. С портфелем из желтой свиной кожи в руках он деловито шагал по городским улицам. С ним то и дело здоровались, и он едва успевал снимать шляпу, отвечая на приветствия. Его желтый портфель знал весь город; Фабиан состоял членом всех видных корпораций и обществ: союза «Concordia», музыкального и театрального ферейнов, теннисного клуба, мужского квартета, Общества содействия процветанию города и т. д. и т. п. И почти в каждом из них занимал почетное положение. Ни одно общественное мероприятие в городе не обходилось без его деятельного участия.
Городской шум и суета были ему приятны и заставляли позабыть о долгих месяцах пребывания на скучном курорте для сердечнобольных. Автомобильные гудки, звонки трамваев, люди, торопливо пробегающие по улицам, — все это наполняло его снова и снова жизнеутверждающим чувством.
Фабиан был видный, хорошо, сложенный мужчина с безукоризненными манерами, Его загоревшее за время отпуска лицо, вьющиеся каштановые волосы и живые серо-голубые глаза были, пожалуй, даже слишком красивые для мужчины. К тому же он слыл одним из первых щеголей в городе и проявлял почти мелочную заботу о своей наружности.
Сначала Фабиану казалось, что за время его отсутствия ничего не изменилось, и, только приглядевшись как следует, он заметил много разных перемен.
Глядите-ка! Книготорговец Диллингер — Фабиан был его постоянным покупателем — расширил свой магазин, захватив лавку соседа. Странно! Прежде этот Диллингер считался демократом социалистического толка, многие даже называли его коммунистом, а теперь его витрина полна национал-социалистских листков и открыток с портретами нынешних правителей. А вот и сам Диллингер, миниатюрный, приглаженный человек, кладет на витрину книгу с иллюстрациями явно антибольшевистского характера. Даже в пышной витрине ювелира Николаи Фабиан обнаружил под лавровым деревцем бюст фюрера. Пройдя еще несколько домов, он поравнялся с мастерской портного Мерца, — окно завалено рулонами желтого и коричневого сукна; возможно ли, что он, Фабиан, сегодня первые видит их? Мерц, седой старичок с почти прозрачным лицом, стоя в дверях своей мастерской, почтительно приветствовал Фабиана.
— Ваше зимнее пальто готово, господин доктор, — сообщил он, и Фабиан ответил, что на днях зайдет к нему.
