И пока глаза следили за тем, что происходит в сразу ставшем тесном, грязном и шумном дворце, мысли Нефелы обратились к тем временам, которые, как ей каза- лось, присыпаны пеплом, из мертвого тлена которого не возродиться огню.
Выйти к гостям Нефела так и не решилась, опасаясь сама себя. Ей казалось: стоит увидеть эти мерзкие раскрасневшиеся лица пьяных и подвыпивших, и она не сумеет с собой совладать, совершит нечто отчаянно-страшное, отчего содрогнутся небеса, а ей, Нефеле, ни на земле, ни на Олимпе не дождаться прощения. Поэтому она без сна вслушивалась в далекие брызги веселья, проникавшие в ее опочивальню, молча страдая от того, что чужое пиршество, где ей нет и не может быть места, причиняет почти физические страдания.
Внезапно, каким-то подспудным чувством Нефела почувствовала чье-то чужое присутствие в опочивальне. Нет, то был не шум, даже не намек шума. Вначале Нефеле показалось, что кто-то из гостей забрел случайно, запутавшись в лабиринте незнакомых переходов дворца. Но едва различимое дыхание было столь неприметно, что не могло принадлежать человеку.
Кто здесь? -села Нефела, поднимаясь с ложа.
Ответом была та же молчаливая темнота, чуть сгустившаяся на фоне оконного проема, забранного решеткой: Нефела так и не привыкла к застекленным окнам.
Я же чувствую, что тут кто-то есть!-вслух рассердилась нимфа, пытаясь разобрать мелькнувшее движение.
Она потянулась зажечь светильник, но не успела.
Так вот, как ты живешь, прекрасная нимфа! - раздался насмешливый голос.
И тут же призрачное зеленовато-золотистое свечение волнами заполнило опочивальню.
Для человеческого глаза покои царицы были по- прежнему погружены в непроглядную тьму, но нимфа теперь видела своего посетителя.
Курчавая бородка, сандалии с пестрыми крылышками, короткий смешок и блестящие хитростью и озорством глаза.
Нимфа птицей слетела с постели - и в ту же секунду очутилась в объятиях шалопая Гермеса.
Тише, тише, еще задушишь, хоть я и, в принципе, бессмертный!-высвободившись из объятий, Гермес с любопытством осматривался в опочивальне царицы.
Нефела покраснела, вознося молитвы, чтобы Гермес этого не заметил. Теперь и она, настороженно сопутствуя рассеянному взору наперстника Зевса, видела то убожество, которое присуще лишь творениям, вышедшим из человеческих рук.
Значит, богата, счастлива и имеешь детей?
Да будет тебе! Расскажи, что нового дома,- Нефела притянула к себе Гермеса, жадно всматриваясь в знакомые черты: подумать только, она ведь всегда недолюбливала этого шалапута, готового день и ночь безобразничать и кутить.
