Он остановился на полуслове, потому что пальцы Джоэн судорожно впились в его руку. Откуда-то снизу доносился неясный гул. Харрисон не знал, что находится под их ногами, но от одной мысли оказаться в западне на этой темной виляющей лестнице у него по коже побежали мурашки. Он зашагал быстрее, почти волоча за собой девушку, и, наконец, добрался до двери, оказавшейся также незапертой.
Именно в этот момент внизу зажегся свет, и он весь напрягся от долетевших до них пронзительных воплей. Далеко внизу виднелась толпа неясных теней, метавшихся в красноватых отсветах фонаря или факела. Можно было различить, как сверкали их белки, как поблескивала сталь.
Пулей влетев в дверь и с грохотом захлопнув ее за собой и Джоэн, он лихорадочно попытался подобрать ключ, чтобы запереть ее на замок, но, отказавшись от этой попытки, схватил девушку за руку и помчался по извилистому коридору, стены которого покрывали черные бархатные драпировки. Он не представлял, куда приведет их этот коридор. Он уже окончательно потерял ориентацию. Знал только, что на пятки им наступает смерть, страшная, неумолимая смерть.
Оглянувшись, он увидел, как озверевшая толпа заполняет коридор: это были желтолицые в шелковых куртках и мешковатых штанах, с обнаженными кинжалами наготове. Вдали перед ним маячила занавешенная портьерами дверь. Разметав тяжелые шелковые полотнища и волоча за собой девушку, он влетел в дверь, захлопнул ее и замер, охваченный леденящим душу отчаянием.
* * *
Они оказались в просторном зале, о возможности существования которого под заурядными крышами любого западного города Харрисон и подумать не мог. С резного потолка свисали позолоченные светильники, украшенные фантастическими фигурами драконов. Они отбрасывали золотистый свет на бархатные полотнища, которыми были завешены стены. По черному бархату повсюду змеились другие драконы, вышитые золотом, серебром и пурпурным шелком.
В нише подле двери располагался громоздкий, выше человеческого роста идол. Ноги изваяния были подогнуты по-турецки. Статую наполовину скрывала тяжелая лаковая ширма. Изваяние казалось самой непристойной, вульгарной пародией на человека, которую только могла породить человеческая фантазия.
Перед идолом находился низкий алтарь, над которым курилась спиральная струйка благовоний.
Однако Харрисону было не до идола. Его глаза были прикованы к фигуре, облаченной в длинное черное одеяние с капюшоном и восседавшей по-турецки на бархатном диване в противоположном конце зала, Они влетели прямиком в осиное гнездо. Вокруг Эрлик-хаиа в подобострастных позах сидели азиаты — китайцы, сирийцы и турки.
