Пес залаял и злобно ощерился. Сыщик вынул револьвер.
— Кларисса! Кларисса! Ко мне, Кларисса!
Ньеман наконец стряхнул с себя леденящее оцепенение. Сквозь красную пелену, застлавшую глаза, он увидел седого мужчину в грубом свитере. Тот подбежал к Ньеману.
— Вы что, спятили?
Ньеман через силу пробормотал:
— Полиция. Уходите отсюда. И заберите вашего пса.
Человек изумленно глядел на него.
— Ну надо же!.. Рассказать кому, так не поверят. Идем, Кларисса, идем, девочка!
Собака и хозяин удалились. Ньеман попытался сглотнуть слюну. Горло высохло напрочь, стало неприятно шероховатым.
Встряхнувшись, он спрятал револьвер в кобуру и пошел вдоль здания. Сворачивая за угол, он пытался вспомнить — и никак не мог, — сколько же времени он не был у своего психиатра.
За вторым углом корпуса он наткнулся на женщину.
Фанни Ферейра стояла возле открытой двери и драила наждачной бумагой ярко-красную байдарку. Наверное, именно на ней она сплавлялась по горным рекам.
— Здравствуйте, — сказал комиссар с полупоклоном.
К нему уже вернулись обычная сила и уверенность к себе. Фанни подняла глаза. На вид ей было лет двадцать, не больше. Бархатистая кожа. Кудрявые волосы легкими завитками обрамляли лоб и густой волной ниспадали сзади на плечи. Темный загар на матовом лице оттенял яркую, почти вызывающую голубизну глаз.
— Я полицейский комиссар Пьер Ньеман. Расследую дело об убийстве Реми Кайлуа.
— Пьер Ньеман? — недоверчиво переспросила девушка. — Черт возьми! Это невозможно!
— Почему?
Кивком головы Фанни указала на приемничек, стоявший у ее ног.
— О вас только что сообщили в новостях. Сказали, что сегодня ночью вы арестовали двух убийц в Париже, около Парк-де-Пренс. И это, мол, очень хорошо. Но вы изуродовали одного из них, а это очень плохо. Вы умеете раздваиваться или как?
— Я просто ехал всю ночь.
— И что же вы здесь делаете? Местных сыщиков нам, значит, мало?
— Ну, скажем, я прислан для подкрепления.
Фанни снова взялась за работу; она смачивала продолговатое днище лодки и обеими руками сильно терла его сложенной пополам наждачной пластинкой. Девушка выглядела крепкой, мускулистой. Одежда ее не отличалась элегантностью: облегающие неопреновые леггинсы, брезентовая роба и высокие, туго зашнурованные ботинки. Рассеянный солнечный свет мягкими бликами играл на людях и на лодке.
— Вы как будто стойко переносите этот шок? — полуутвердительно спросил Ньеман.
— Какой шок?
— Ну… вы ведь увидели мертвеца.
— Я просто стараюсь об этом не думать.
