— Давно, видно, работает здесь драга? — нарушил он молчание. — Мне думается, такие деревья за десяток лет не вырастут.
— Давно, — нахмурился Постриган, — полвека прошло, как привезли сюда драгу из Новой Зеландии. Хозяйничали здесь американцы, концессию держали. Из конца в конец всю долину речки Кухчана прошла драга, почти до самого моря добралась. Не щадили концессионеры богатств чужой земли, снимали, можно сказать, сливки. Десятками пудов золото отправляли за океан, да еще больше заваливали отработанной породой. Когда началась гражданская война, американцы бросили драгу у самого моря, там она и догнивает. После наши геологи установили, что только вершки удалось снять концессионерам, корешки-то они своими же отвалами завалили. Металла много осталось не только под отвалами, но и в промытой уже породе. Нечисто работали заморские хищники, торопились захватить, что ближе лежало. В тридцатых годах сюда была завезена новая мощная драга отечественного производства. Ее пустили перемывать старые отвалы и то, что осталось под ними. Теперь драга снова прошла из конца в конец всю долину. В этом году она закончит здесь все и останется без работы. Вон она, наша красавица, виднеется.
Слева показался корпус большой драги. Она, подобно речной землечерпалке, плавала в воде, со скрежетом запуская свои металлические ковши в края котлована. Сходство драги с судном дополняли надстройки с окнами и мостиком, напоминающим штурманский.
Андрей Ефимович придержал коня на увале.
— Самая мощная драга на всем прииске. Вот для нее и нужно разведать обширный полигон, хорошие россыпи, которых хватило бы на долгий срок работы. Экипаж здесь — орлы. На новом месте они чудеса покажут.
— Неужели вы думаете перевозить драгу? — удивился Воробьев. — Ведь если эту махину разобрать, то, пожалуй, собирать будет трудней, чем новую построить.
— Разберем, соберем, еще новее станет. Конечно, наполовину обновим. Техники нам дают много, да вот развернуться негде... Искать надо, разведывать.
Андрей Ефимович тронул коня и крупной рысью спустился с увала. Воробьев последовал за ним.
Впереди по-прежнему расстилались волнистые отвалы промытой гальки и камней, густо поросших тальником. Эта унылая картина развороченной земли, из которой уже взяты все ее сокровища, говорила о том, что прииск действительно задыхается в старых выработках. Между тем где-нибудь в тайге и сопках скрыты непочатые пласты золотоносных песков. Думая об этом, Воробьев почувствовал, что теперь на него ложилась доля ответственности за будущее прииска.
