[113]
Легенда гласит, что до начала рабочего дня леди Эдит любила полежать в гробу – предвкушение смерти вдохновляло ее макабрическую поэзию. К сожалению, легенда, скорее всего, врет, а вот полежать в постели Ситуэлл любила и там же в 5.30 или 6.00 начинала писать. «Это единственное время дня, когда мне обеспечена тишина», – заявляла она.
Эдит также считала, что «каждая женщина должна один день в неделю проводить в постели». Когда работа над каким-либо произведением поглощала ее целиком, она порой оставалась в постели и работала утро и большую часть дня, пока, по ее словам, «не уставала так, что ничего больше не могла делать, только лежать в постели, разинув рот».
Как известно, жизнь в естественном состоянии Гоббс считал «одинокой, бедной, неприятной, жестокой и краткой», а потому британский философ предпочитал полную противоположность столь злосчастному существованию. Он прожил долгую, продуктивную и размеренную жизнь, скончавшись в собственной постели в возрасте 91 года. Каждый день он вставал около семи часов утра, завтракал бутербродами с маслом и отправлялся на утреннюю прогулку, размышляя в такт своим шагам. Вернувшись к десяти к себе в кабинет, он записывал свои мысли на листе бумаге, прикрепленном к квадратной доске два сантиметра толщиной. Обед подавали ровно в одиннадцать часов (под старость Гоббс отказался от вина и мяса, но ежедневно угощался рыбой). Отобедав, он раскуривал трубку, а затем, по словам его друга и биографа Джона Обри, «сразу же бросался в постель», чтобы подремать с полчасика. Во второй половине дня Гоббс вновь принимался за работу в своем кабинете, редактируя утренние заметки. Вечером, уже в постели, он исполнял несколько популярных песенок – не потому, что наслаждался красотой своего голоса, но потому (пишет Обри), что «видел в том пользу для легких и полагал, что сие упражнение существенно продлило ему жизнь».
Последние 20 лет жизни Мильтон провел в полной темноте, но даже слепота не помешала его весьма продуктивному творчеству, и в эту пору он создан свой шедевр, эпос длиной в 10 000 строк – «Потерянный рай». Подобно Декарту, по утрам Мильтон предавался спокойным раздумьям в постели, с той лишь разницей, что день поэта начинался гораздо раньше: в четыре (зимой – в пять) утра. Прежде всего секретарь должен был в течение получаса читать ему Библию, затем Мильтон в уединении сочинял столько строк, сколько мог удержать в памяти, а в семь часов секретарь возвращался и записывал стихи под диктовку. Если секретарь запаздывал, Мильтон, по свидетельству одного из первых биографов, «жаловался и говорил, что настал час дойки».
