Джордж Баланчин (1904–1983)
[89]
Баланчин предпочитал сам стирать и гладить рубашки. «Большую часть работы я проделываю именно тогда, когда глажу», – признался он как-то раз. Хореограф вставал рано, до шести утра, заваривал чай, читал или раскладывал «русский» пасьянс, собираясь с мыслями. Затем он гладил свои вещи (которые он сам и закладывал в портативную стиральную машину, установленную в его манхэттенской квартире), а между 7.30 и 8.00 звонил своему постоянному помощнику и составлял расписание на день. По будням он обычно шел пешком (всего-то пять минут) из квартиры на Манхэттене до Линкольновского центра, где у него в «Стейт-Театр» имелся собственный офис. До 11.00 часов он вел занятия, а затем большую часть дня проводил в репетиционном зале, ставя очередной балет. Работа подвигалась медленно, на две минуты сценического времени приходилось не менее двух часов репетиций, но вдохновения у Баланчина всегда имелось в избытке. «Муза должна приходить ко мне по расписанию», – настаивал он.
Великий американский карикатурист, обессмертивший бродвейских и голливудских звезд своего века, работал до последнего дня своей жизни. И в 99 лет он практически каждый вечер приезжал из своего манхэттенского особняка в театр, ухитрялся отыскать посреди улицы место для парковки и, прибегая к собственной системе обозначений, набрасывал эскизы, которые на следующий день превращал у себя в студии в готовые рисунки. В 1999 г. Мел Гассоу[90] описывал привычки 90-летнего художника:
«В свои 90 с лишним он по-прежнему проводит целый день в студии, прерываясь только на обед, а чай и большой количество карамелей «на перекус» ему подают на рабочее место. С миром он связан главным образом с помощью телефона, живет уединенно и редко изменяет привычному режиму, чтобы сходить в ресторан или музей. Вечера он проводит в театре и в обществе. Если вечер свободен от театра, он, как правило, приглашает к ужину друзей. После спектакля, если только это не премьера, завершающаяся банкетом, он успевает вернуться домой к вечерним теленовостям и Nightline[91]. Затем с полуночи до двух часов ночи он читает, главным образом философов, часто перечитывает Торо и Бертрана Рассела».
Вторая жена Хиршфельда уверяла, что он продолжал работу даже во сне. «Часто, когда задача представлялась ему сложной, он не может уснуть, пока не найдет решение, или же во сне ищет способ выстроить рисунок, – писала она в 1999 г. – Настолько Ал усердный работник! Даже его подсознание не отдыхает. А наутро, помня свой сон, он поднимается с рассветом и бежит к мольберту запечатлеть ночные открытия. В молодости его прозвали “молнией”, и таков до сих пор его стиль не только в работе, но и при захвате парковочного места».
