– Вот, повесил, – проследив мой взгляд, сказал дед. – Сохранилась же как-то... маленькая такая, не разобрать ни черта. Отвез в Ржев, в ателье, говорю: увеличить. Они говорят: ладно, завтра будет. А сделали вон как лучше новой. Но и взяли, канальи... да.
– Много взяли?
– Хорошо взяли. Я аж вспотел, как услышал. Но – стоит того, как тебе кажется? А немчик там, в ателье-то, сидел, скалится на меня, в "ишака" пальцем тычет: о, мол, руссиш вундер! Я ему и говорю: а я на нем, между прочим, тринадцать "мессершмидтов" завалил. Его всего и перекосило, бедного...
– Тринадцать? – я приподнял бровь. Раньше я слышал про четыре.
– Ну, это всех – тринадцать. "Мессеров"-то четыре всего. Остальные "юнкерсы", "хеншели", под завязку – "дорнье"...
– Все помнишь, – сказал я.
– Да вот, помнится, – сказал дед. – Чем дальше, тем...
12.06.1991. 19 час.
Сорок километров к востоку от Ржева. Ферма Сметанина.
Гости прибыли не абы как, а на черно-лимонной "испано-сюизе" производства двадцать восьмого года. Из такой машины должны появляться вертер геррен в белых цилиндрах и фраках и либен даммен ну просто не знаю в чем. Поэтому благородно-серый парижский костюм отца семейства и темно-вишневое и черное с золотом платья дам, изящные, но недостаточно замысловатые, как-то не так выглядели на фоне машины. Красиво. Но не так. Но красиво. Если не рядом с машиной... Мы с дедом соорудили галерею из парниковых рам, и гости могли пройти в дом, не намокнув. Итак, Дитер Клемм, отец семейства, лет сорока пяти, стрижен под ежика, голубоглаз и как-то сразу располагающ; фрау Ольга Клемм, та, что в черном с золотом, слегка за тридцать, бронзового цвета тяжелые волосы, в глазах что-то татарское, фигура со склонностью не то чтобы к полноте, но к пышности; сестра ее Вероника, помладше лет на пять, тщательно сдерживаемая бесоватость в лице и повадках, необыкновенно красивые ноги; плюс две девочки семи и девяти лет, Ева и Ута. Еще одна семья, Виктор и Дарья Тихомирновы, тоже приглашенные дедом, просили начинать без них: ветеринар делает прививки, и когда закончит... Предполагался "русский ужин" наедимся пельменей, сказал дед, напьемся водки и будем петь похабные частушки. Но и кроме пельменей – боже ж ты мой!.. Учитывая, что на все про все у Стефы было три часа времени и одна помощница... нет, она явно родилась с поварешкой в руке. Рыбные и мясные салаты, маринады, холодные тушеные грибы с горчицей, копченое мясо, фаршированные блинчики, что-то еще, еще, еще – и водка. Девять сортов водки в заиндевевших графинчиках. Дед по каким-то одному ему известным признакам ориентировался в них. Это для дам, говорил он и наливал понемногу в хрустальные рюмочки. А это – для настоящих мужчин... ну, как? Неимоверно! Тогда – за прекрасных дам, господа офицеры!..
