Над кастрюлями, загромождавшими плиту, поднимался пар. Из айпода, стоявшего на рабочем столе, рвалась «Безмолвная». Только Марг выбирала, что слушать на кухне, и сейчас, отбивая ритм ножом, подпевала Леди Гага>[15] сильным, хрипловатым голосом.
У Марг были широкие скулы американских индейцев — наследство прабабушки по материнской линии — и доставшиеся от предков-ирландцев веселые карие глаза и молочно-белая кожа. Сейчас эти ирландские глаза впились в Роуан, указывая на женщину, которая мыла в раковине зелень.
Зычно, перекрывая громкую музыку, Роуан возвестила о своем появлении:
— Отлично у вас здесь пахнет!
Медленно выключив воду и повернувшись, Долли застыла.
Ее лицо округлилось, грудь стала пышнее. Светлые волосы были стянуты высоко на затылке в задорный «конский хвост», и Ро подумала, что не помешало бы подкрасить корни… Нет, нехорошо придираться. У молодой матери другие приоритеты. И вряд ли ее щеки стали красными от румян.
Не поднимая глаз, не произнося ни слова, Долли стала вытирать руки.
— На ужин жареная свинина, картошка с розмарином, масляные бобы и морковка. Равиоли с тремя сырами и овощами. Средиземноморский салат. На десерт фунтовый кекс>[16] и черничный пирог, — заполнила паузу Марг.
— Как поживаешь, Долли? — спросила Ро.
Долли с вызовом вскинула голову.
— Замечательно, а ты?
— Не жалуюсь. Может быть, передохнешь, прогуляешься со мной?
— Мы заняты. Линн…
— В ее же интересах поскорее вернуться, где она там шляется… — прервала Долли Марг. — Иди и поторопи ее, если увидишь.
— Я должна вытереть зелень… — Долли, как и все, даже самые отчаянные смельчаки, под суровым взглядом Марг съежилась. — Ладно, ладно. — И, отшвырнув тряпку, пошла к двери.
Роуан переглянулась с Марг и последовала за Долли.
— Я видела фотографию твоего ребенка. Она красавица.
— Это ребенок Джима.
— Она красавица, — повторила Роуан.
— Она дар Божий. — Долли скрестила на груди руки. — Мне необходима эта работа, чтобы обеспечивать ее. Надеюсь, из христианского милосердия ты не станешь настаивать на моем увольнении.
— Слушай, Долли, христианство здесь ни при чем. Мы же нормальные люди. Я никогда ничего не имела против тебя и сейчас не ищу неприятностей.
— Я буду готовить для тебя точно так же, как для остальных. Не доставай меня, и я тебя не трону. Преподобный Латтерли говорит, чтобы прийти к Богу, я должна простить тебя, но я не могу.
— И за что же тебе меня прощать?
— Из-за тебя мой ребенок вырастет без отца.
