С книгами Прямилов общался по методу Рахметова. Коля не любил Чернышевского, но и у него он кое-чему научился. Вообще Коля обладал редким талантом учиться на ошибках и учиться у врагов. Если выпадалась свободная минутка, он проводил ее с книжкой. Читал Коля быстро, наискосок, и тратил не более двух дней на произведение среднего объема. Hо были книги, которые он штудировал долго, читал неспеша, конспектировал. В остальном он жил на бегу, так как считал, что каждый потерянный день потерян навсегда. Прямилов думал, делал, мечтал - все на лету. Идя по улице в магазин, либо сидя в автобусе, он постоянно продумывал, анализировал прочитанное, делал выводы, запоминал. Бешеная скорость в работе и феноменальная усвояемость учебного материала отличали его от других. Такой ритм был для него нормальным. Чудес на свете не бывает. Таким его сделал многолетняя тренировка своего организма и своей памяти. Коля не воспринимал флегматиков и ошибочно считал их тупыми. Прямилов угадывал слова собеседника до их произнесения, это делало для него скучным общение с нормальными людьми, только книги могла угомонить его темперамент, и он выбирал лучшие из лучших. Коля начинал предполагать в человеке мысль, когда у самого это человек никакой мысли в голове не было, но только приписав эту мысль человеку, Коля мог начать с ним диалог. Люди становились для него зеркалом. Он таким образом раздваивался и общался сам с собой. Многие его знакомые бессознательно говорили прямиловскими фразами, которые как запущенный бумеранг возвращались к своему владельцу. Приятно, когда тебя цитируют, и Коля в этом находил удовольствие.
После литературы Прямилов увлекся историей. Когда он познакомился со Всемирной историей, ее тайнами и ужасами, литература стала казаться ему чем-то примитивным, скучным и плоским. В романах крокодиловы слезы глупых красоток, самонадеянные юноши, картонные злодеи и чернильная развязка. А вот в истории концовка всегда кровавая и всамделишная.
Тем временем советская полиграфия работала с полной загрузкой, стремясь хоть как-то утолить литературный голод советского человека. Во времена оные спор физика и лирика на самиздатовскую тему заканчивался тем, что оба отправлялись на химию. Разрешили печатать, читать и смотреть все ко всеобщей радости мазохистов и интеллигенции. Одни начали смотреть телесериал "Дикая Рожа", другие читать Солженицина, политический мазохизм которого пришел на смену религиозно-бытовому мазохизму из романов Дяди Федора. "Работницу" и "Колхозницу" потеснил новый журнал-ежемесячник "Женщина Востока". Получили широкое хождение книги с советами на все случаи жизни. Если вас убивают, страхуйте свою недвижимость. Ты купил место на кладбище? - спрашивал читателя рекламный альманах. - Торопись, инфляция грядет. Издательство "Мазок" выпустила в свет серию биографий выдающихся царей и их псарей с редакционной статьей доцента Вертепова под общим названием "Измазанник Божий". Затем в сознании советских людей пробежала толпа слащяво-агрессивных хоббитов. Их издали в суперобложке на хорошей бумаге. Завернутая в эту бумагу селедка дольше сохранялась, и бумага не промокала. Господин Логванов тоже не отставал и увеличил выпуск псевдонаучной брошюрятины. Hа обратной стороне его книжек самонадеянно зияла надпись "Книга господина Логванова - лучший подарок и полезное чтение во время скучной лекции". Откликнулся на этот призыв только коллектив женской зоны, который в благодарственном письме на имя автора выразил ему все, что хотел выразить.
