В тот день волки были сыты: какой же хищник упустит легкую добычу? Когда пастух опомнился, было уже поздно. Собак увлек за собой хитрый и опытный вожак волков, притворно припадая на лапу, а стая серых хищников безнаказанно терзала отару. Часть овец стремительно бросились в сторону горной гряды, надеясь быть незамеченными. Туда же в слезах бросился и растерянный Гиви, изодрав в кровь руки, он надеялся спасти остатки овец. Этот день был счастливым не для него.
Ослепленный слезами и яростью бессилия, он потерял осторожность и на скальном выступе поскользнулся, потерял равновесие и полетел бескрылой птицей вниз и… разбился. Насмерть.
Жил без радости и счастья и погиб, обруганный земляками. Был он плохим пастухом и как продолжатель рода не состоялся, пустую жизнь прожил, не было девичьих слез на его похоронах. И никто, абсолютно никто из односельчан не догадался, что хоронили они ГЕНИЯ, несостоявшегося пианиста, который рождается один раз в тысячу лет, а может быть, один раз в жизни. Как же так случилось? Как такое могло произойти? Ведь он мог славить свое селение на весь мир, и старики и дети гордились бы своим односельчанином, каждый бы счел за счастье здороваться с ним, и мать с отцом были бы самыми счастливыми в жизни… Но увы – В ГОРАХ НЕ БЫЛО ИНСТРУМЕНТА, не было самого захудалого пианино, даже неисправного, поломанного, или на худой конец хотя бы аккордеона. И никто не обратил внимания, что с самого рождения Гиви не только слушал музыку гор, но и сам ее сочинял, сам играл в своем гениальном воображении и буйная трава с весенним ветром пела с пастухом для всех. Что падающий снег падал в такт его, Гиви, музыке и стелился причудливым узором на склонах гор. Вот такая история.
Ее рассказал мне дед Степан в один из теплых летних дней, когда мы с ним сидели в вишневом дедовом садике после баньки, протопленной березовыми дровами и дарящей нам свое тепло. Наш разговор коснулся темы определения способностей у человека в раннем детстве. Как же узнать, к чему человек предрасположен, как дать ему максимально раскрыться и реализовать себя?
Я сам нашел свое призвание в 45 лет и, поняв его, целых шесть лет обучался ремеслу и только после пятидесяти стал получать удовлетворение от жизни, приносить пользу своей семье и родным, стал необходим обществу и многим людям – это же счастье. Но я не хочу, чтобы мои дети так же долго блуждали в поисках своей личностной реализации и своего места в обществе. В голове целый ворох вопросов и нет четкого ответа. Вот за ним я и пришел к своему наставнику, здоровому долгожителю деду Степану.
