Я стал перебирать в памяти толпу. Обычная мешанина из фотографов, механиков, позеров, кинозвезд и кинозвездочек, обалденная девица на роликовых коньках в сексуально возбуждающих штанишках, но, насколько я мог припомнить, никаких собак там не было. Их никогда не допускали на автодром. Если же все-таки собака там была и Фил так отреагировал на нее, то она оказалась бы на видео.
— Если и была собака, то невидимая, — сказал я, вспоминая, как Фил отступил назад с поднятыми руками. Перед глазами встала ужасная картина пережитой трагедии. Машины «Скорой помощи», напирающая толпа и Фил, лежащий на бетоне, изломанный и мягкий, как кучка нестираного белья, запачканного его собственной кровью. Конечно, мы прекратили участие в гонке. Нам предстояло выполнить необходимые формальности и преодолеть массу бюрократических преград, чтобы вывезти тело Фила из страны.
Первые два дня Сьюзен проявляла невероятную силу духа, постоянно слыша гудки и скрежет автомашин за окном ее номера в отеле. В воскресенье она не выдержала и рыдала до тех пор, пока доктор не дал ей успокоительного. Мой партнер Рассел Симпсон и его жена Джуди вместе с Сьюзен самолетом вернулись в Лондон. Мне же пришлось остаться для съемок. Я попытался отделаться от них, но это оказалось невозможным. Я был связан с «Шанталь» контрактом, и фирма подчеркнула, что в этом документе есть параграф о суровом наказании в том случае, если я не выполню свои обязательства. При моей неявке на съемки они прекратят спонсировать «Джойс». А это значило, что я выбываю из гонок, а Сьюзен теряет свои деньги, в которых она сейчас крайне нуждалась. Кроме того, мне напомнили, что реакция общественности будет ужасной.
В Монако моим цветком любви была симпатичная американская модель — девчонка-подросток из Калифорнии с чистыми синими глазами, которая представилась Майей и произносила слово «круто» почти так же часто, как слово «жутко». Я был совершенно разбит, и ее яркое, счастливое, сияющее дружелюбием лицо наполняло меня отчаянием. На съемках мы ощупывали друг друга в казино Монако, на яхте и обнимались на волнорезе. Может быть, это прозвучит странно, но я еще раз повторяю: пока мы с этой симпатичной, полной жизни девушкой играли в фальшивую страсть, время для меня тянулось бесконечно долго. В перерывах между сеансами я висел на телефоне, пытаясь найти судно для переправки тела Фила. Я вернулся к себе домой, в Лондон, за день до похорон, а на автоответчике меня уже ждало сообщение от Сьюзен — она просила приехать к ней как можно скорее, пожить у нее и помочь «выдержать эту тягомотину», как она выразилась.
